Проснуться среди звезд (Рублёв) - страница 76

…Крепко зажмурившись, он некоторое время сидел неподвижно. Лишь одна никчемная мысль вертелась в голове: «Вот он и обратился ко мне на «ты»… В первый раз…»

«Дорогой Антор! Поздравляю тебя с днем рождения, желаю здоровья, и счастья (после «здоровья» точка была явно переправлена на запятую). Наверное, это последнее мое обращение к вам (зачеркнуто) к тебе. Я хочу рассказать все, о чем молчал раньше…»

Строчки расплывались и дрожали — Антор досадливо отер глаза, продолжая читать: «…после сегодняшнего разговора я поверил себе. И тебе. Тот лигиец, которого ты видел на транспорте, вовсе не бред. Это величайший ученый, увеличивший время Т-контакта в десятки раз, сделав возможным мысленное общение. Он связался со мной, уже догадываясь, что будет уничтожен своей же охраной. Мы бежали вместе. Остальное ты знаешь… К сожалению, я не смогу (зачеркнуто) я должен предотвратить убийство беззащитных… Они ведь люди! Надеюсь, «Гром» не пойдет на это, зная, что планета успеет подготовиться. Прости меня.

Я сделал маленький усилитель с новым контуром задержки — ты найдешь его и схему подсоединения в своем шкафчике. Это мой подарок тебе. Прощай».

Внизу красовался размашистый, еще по юношески не устоявшийся росчерк: «Мовай Телал Нга, Афра».

«Вот что он делал ночью…» Перед глазами встало сосредоточенное лицо, освещенное слабым огоньком. Продолжая держать одной рукой письмо, он открыл шкафчик, и, отодвинув одежду, увидел то, что смутно помнилось — оказавшийся совсем небольшим клубочек тихо переливающихся кристаллических нитей… Подарок. Ему. За все эти годы…

На оставшемся клочке пленки примостилось еще какое-то слово, тщательно зачеркнутое. Антор долго всматривался в него… Наконец, с трудом разобрал: «помни»… Хонниец стиснул зубы, унимая злые слезы обиды. Словно мальчишка, у которого отняли первого, долгожданного, самого любимого щенка…

«Гром» не свернул с курса. Надежды Мовая не оправдались… Хмуро и споро люди готовились к тяжелой битве — может быть, самой тяжелой за все время существования крейсера. Захват планеты, даже небольшой — дело нешуточное, его нельзя и сравнить с захватом корабля, поэтому в лязге трюмов и зудящей тишине аппаратных, в щелкании орудийных башен и суетне роботов чувствовалась тревога.

…В гуще этой деловой озабоченности существовал и Антор Велес, Т-разведчик и психопеленгатор третьего класса. Так же, как все, он работал, тренировался, ел, спал, стоял вахты — словом, ничем не отличался от всегдашнего «Вечного Антора». Что твориться у него в душе, никого не интересовало, даже вездесущих психокинетиков. Его оставили в покое, как он и сам давно хотел. По иронии судьбы, это произошло как раз тогда, когда ему нужно было внимание — пусть даже враждебное. Это было такое же состояние, как и после смерти товарищей — просто тяжелее. Словно в мире выключили свет — и нужно терпеливо ждать, когда он загорится снова. А загорится ли — бог весть… Антор двигался вяло, словно оглушенный; защитная скорлупа равнодушия отгородила его от окружающего мира, оставив наедине с собой — и с пустотой в себе. Время, свободное от служебных обязанностей, он проводил в своей каморке, лежа на койке и глядя в потолок — то ли спал, то ли дремал… Он и сам не мог сказать. Может быть, в обычной боевой обстановке, когда сирены общей тревоги воют по три раза за сутки, а жар опаленной оболочки проникает внутрь; когда некогда вздохнуть и утомление валит с ног; когда каждый день жизнь — и твоя, и корабля — висит на волоске — тогда, может быть, Антор быстрее пришел бы в себя. Но часы тянулись, а приглушенный деловой гул только подчеркивал тишину. Крейсер ушел из операционного района. В пустоте ничем не нарушаемого пространства скользил он к своей цели, и остановить его теперь было так же невозможно, как невозможно рукой оттолкнуть летящий снаряд.