— Я поймал! — крикнул ловец. — Кто это?
— Извольте угадать! Извольте угадать! — хором ответили фрейлины.
Он провел рукой по ее лбу, волосам, носу, губам.
— Это красавица, — убежденно ответил он и был награжден хихиканьем принцессы.
Но этим игра не кончилась. Рука ловца оставалась на подбородке Елизаветы, затем медленно двинулась ниже, к шее. Щеки принцессы густо покраснели, и я поняла: его действия ей приятны и наполняют ее желанием. Елизавета не отошла, не отбросила его руку. Она была готова стоять и позволять, чтобы его пальцы ощупывали ее в присутствии фрейлин.
Я подошла ближе, чтобы лучше разглядеть ловца. Шарф закрывал почти все его лицо. Я видела лишь его густые темные волосы и сильные квадратные плечи. И все равно он показался мне знакомым.
Он крепко держал принцессу. Фрейлины удивленно и, как мне показалось, завистливо зашушукались, когда одна его рука осталась на ее талии, а вторая медленно сползла с шеи к вырезу платья и коснулась бугорков ее грудей. Медленно, мучительно медленно рука двинулась дальше вниз, ощупав вышитый нагрудник и шнуровку корсета. Скольжение продолжалось: его рука ненадолго застыла на ее животе и двинулась ниже, к лобку, скрытому тканью платья и несколькими нижними юбками. Ловец ощупывал принцессу, словно солдат — шлюху из таверны. Но даже сейчас принцесса не остановила его и не отошла. Она позволяла обнимать себя за талию, будто распутная служанка, которую каждый мог потискать и чмокнуть в разные места. Елизавета не возмутилась, даже когда его рука почти достигла ее промежности, а потом повернула ее туловище, чтобы ощупать ягодицы. Следом туда же скользнула другая его рука. Теперь ловец обеими руками оглаживал зад принцессы. Я помнила пору флирта, когда английский двор был наводнен испанцами, но никто не позволял себе даже что-то отдаленно похожее на эту прелюдию к совокуплению.
Наконец Елизавета негромко застонала и вырвалась из его объятий, почти упав на руки своих фрейлин.
— Кто это был? Кто это был? — хором спрашивали они, откровенно радуясь окончанию похотливой игры.
— Больше не могу, — заявил ловец. — Больше не могу играть в дурацкую игру. Я коснулся райских холмов.
Он сорвал шарф. Его глаза встретились с глазами Елизаветы. Он точно знал, кто был в его руках; знал с того момента, как ее поймал. Он хотел ее поймать, как и она хотела быть пойманной. Он ласкал ее на глазах фрейлин, ласкал как свою признанную любовницу, а она позволяла ему это делать, словно опытная шлюха. Елизавета улыбнулась ему своей понимающей, чувственной улыбкой, и он тоже улыбнулся.