Филип ведёт их к заднему входу. Задний двор опрятный с недавно покрашенными мусорными контейнерами, задвинутыми к шлакобетонным блокам торцевой стены. Они ищут дверь или окно, но не находят их.
— Что насчет главного входа? — полушепотом спросил Брайан, когда они замерли возле мусорных контейнеров. Они слышат прихожан церкви, бредущих по улице — шаркающий стонущий хор из пятидесяти с лишним зомби.
— Я уверен, что она заперта, — говорит Филип. Его суровое, жесткое лицо блестит потом от того, что он несёт дочку и вещевой мешок. Пенни неконтролируемо нервозно сосёт свой большой палец, выглядывая у него из-за плеча.
— Откуда ты знаешь?
Филип пожимает плечами. — Наверное, стоит попробовать.
Они пробираются вдоль дальней стороны здания, останавливаются в тени под навесом Шеврона. Филип опускает Пенни и вещевой мешок на землю и спешит к входной двери. Он дергает ручку.
Она открыта.
Некоторое время они ютятся внутри фронт-офиса сервисного центра, укрывшись под прилавком кассира, рядом со стойкой конфет и чипсов.
Филип закрыл дверь и присоединился к остальным, наблюдающим за зомби-парадом снаружи. Мертвецы бредут мимо магазина, не обращая внимания на место, где прячется их добыча, глупо озираясь своими глазами-пуговицами, словно собаки при звуке свиста.
С этого места, вглядываясь через решетчатые, укрепленные окна, Брайан получает шанс тщательно рассмотреть мёртвое духовенство и ободранных прихожан, пока те неуклюже проходят мимо станции техобслуживания. Как церковь, полная правоверных, одновременно обратилась? Собрались ли испуганные христиане вместе после начала эпидемии, беззаветно прильнув друг к другу в поисках помощи и утешения? Возможно они слушали проповедь священника про адские муки из Откровений Иоанна. Провозглашал ли пастырь бурно: "Затрубил пятый ангел, и я увидел звезду, упавшую с неба на землю. Звезде был дан ключ от колодца бездны."
И как превратился первый? Возможно у кого-то на задней скамье случился сердечный приступ? А может ритуальное самоубийство? Брайан представляет одну из тех старых темнокожих леди, с её забитым холестерином организмом, её пухлыми руками в перчатках, которыми она с воодушевлением размахивает. Внезапный приступ боли сжимает её массивную грудь в приступе коронаротромбоза. И, минутой спустя, возможно через час, она восстает, и её поросячье лицо наполняется новой религией исключительной дикой веры.
— Чертовы культовые проповедники, — ворчит Филип со стороны стойки кассира. Затем он оборачивается к Пенни с раскаянием. — Прости за выражение, тыковка.