— Прямо-таки как в некотором царстве, в некотором государстве…
— А ты што думал…
В это время в гостиной появился хозяин: высокого роста, начинающий лысеть брюнет лет сорока пяти. Быстро окинув казаков взглядом, он приветствовал их легким поклоном головы и, назвав себя, спросил;
— Чем могу служить?
Янков взял из рук Попова тетрадь со списками обложенных контрибуцией, полистав ее, нашел.
— Кирюхин Сергей Маркович, контрибуции с вас нет, та-ак. Где служили?
— В городской управе, столоначальником по гражданской части.
— А почему теперь не на службе?
Хозяин, приподняв плечи, недоуменно развел руками:
— Гм… не служу… во-первых, потому, что городская управа перестала существовать, и я, так сказать, поневоле остался не у дел. А во-вторых, мне, в числе других чиновников, предоставили… э-э-э… за выслугу лет отпуск.
— Сколько получал жалованья?
— Жалованья? — поморщившись, переспросил хозяин. — Гм… получал сорок пять рублей.
— И за полгода вперед получил, да ишо и за месяц наградных? Ну-ка, Попов, подсчитай: по сорок пять рублей, сколько будет за полгода? — двести семьдесят. Так вот, гражданин Кирюхин, двести семьдесят целковых золотом гони обратно, сейчас же! Попов, пиши ему квитанцию.
Брови столоначальника полезли на лоб, испуг и удивление отобразились в глазах.
— Позвольте, — начал он и, приосмелев, багровея лицом, заговорил громче — Как же так, по… по какому праву?
— А вот по какому! — Янков сунул руку в карман бекеши, извлек оттуда отпечатанную на машинке бумажку, сунул ее Кирюхину — Читай!
Тот с дрожью в руках, хмуря брови, пробежал бумажку глазами и, досадливо крякнув, вернул ее Янкову. Он еще раз обвел казаков колючим, злобным взглядом, холеное бритое лицо его покрылось вишневым румянцем. Но, понимая, что сопротивление тут бесполезно, повернулся спиною к Янкову и в сопровождении Перцева вышел в соседнюю комнату.
Вскоре оба вернулись обратно, и столоначальник высыпал на стол восемнадцать золотых империалов царского чекана. Попов пересчитал деньги, положил их в сумку, выписал квитанцию, а Янков, улыбаясь, подмигнул хозяину:
— Давно бы так, а то што да почему. — И уже совсем миролюбиво, даже ласково утешил его: — Не горюй, хозяин, мы ить не одного тебя растребушим, а всех ваших переберем. Да и жалеть-то тебе тут нечего, деньги эти не твои, а народные, и незачем было зариться на них.
Кирюхин не отвечал; меняясь в лице, то бледнея, то краснея, он сел на диван и, нервно похрустывая пальцами, глядел куда-то в сторону.
— А мой тебе совет, — не унимался Янков, — не серчать на советскую власть, а служить ей верой и правдой…