После обеда Мишка повел Спирьку в штаб. Стараясь как можно дольше оттянуть время, Спирька шагал, еле двигая ногами, и, не умолкая ни на минуту, то униженно просил Мишку заступиться за него, то, смачно ругаясь, проклинал судьбину.
Мишка доставил арестованного в большой, под железной крышей дом и провел его в комнату, где сидели за выпивкой человек десять военных. На столе перед ними стояли графины, бутылки с водкой, кучки пшеничных калачей, а в жаровне и на тарелках курилось паром вареное мясо. В комнате накурено, шумно от звона посуды и пьяного говора. Трезвее всех сидел посреди стола седовласый, кудрявый старик с орлиным носом на худощавом лице и с гладко выбритым подбородком.
К великому удивлению Мишки, Спирька, увидев старика, сразу же преобразился.
— Товарищ Пережогин! — радостно воскликнул он и с рукой к старику — Здравствуйте, привет вам от Янкова.
Шум за столом призатих, головы всех повернулись на Спирьку, послышались голоса:
— Да это тот самый богач-то, помнишь?
— Каким тебя ветром?
— Давай сюда, дружина.
Старик, не выпуская Спирькиной руки, пристально посмотрел на него:
— Где же я тебя видел? Лицо знакомое, а не припомню.
— А в ресторане-то гуляли в Чите, веснусь. Янкова помнишь, пришли мы к вам ночью…
— А-а, — сдерживая улыбку, протянул Пережогин, — помню Янкова, где он теперь?
— Дивизией заворачивал, убили его под Верхнеудинском.
— Не слушай его, товарищ командир! — вскипел Мишка и, отстранив Спирьку рукой, загораживая его собою, заговорил с дрожью в голосе от все больше охватывающей его злости — Я вам арестованного привел, товарищ командир, а вы ручкаться с ним, уши развесили! Это же белобандит семеновский, контра, его, гада ползучего, судить надо, в расход вывести…
За столом зашумели гулеваны, загомонили все разом.
— Чего приперся! — орал один на Мишку.
— Арестовать его! — кричал второй.
— На распыл их обоих!
— Круши контру!
— Ты кто такой, откуда?
— Казак я, Второго Аргунского полка, красногвардеец! — стараясь перекрыть весь этот галдеж, крикнул Мишка, потрясая винтовкой. — Чего вы взъярились-то, не знавши дела. Он, этот тип, в плен забрал меня, раненого, и к белым палачам доставил, а сегодня я его арестовал и сюда приволок. А вы тут на меня же орете, не разобравшись с пьяных-то глаз.
— Тише! — Грохнув по столу кулаком, Пережогин вскочил на ноги и, перегибаясь через стол, вперил в Мишку злобный взгляд. — Чего плетешь, трезвенник! — закричал он, брызгая слюной и багровея от злости. — Сам-то заявился пьянее вина и несешь тут ахинею: то тебя арестовали, то ты арестовал. Ступай отсюда, проспись!