– Изольда? – выдавила она.
В тот же миг Александра вспомнила, по какой причине Леона прибыла в Прагу, и резко обернулась, но было уже слишком поздно. Чьи-то руки схватили ее и подняли вверх. Она закричала. Но какой смысл звать на помощь, если находишься в самом сердце врагов? Она смутно поняла, что ее схватил мужчина богатырского сложения, пропахший конюшней. С силой прижав руки девушки к телу, он легко отнес ее к огромному механизму. Александра отбивалась и пыхтела от натуги, но он был силен как бык. Неожиданно ее взгляд упал на кожаные манжеты с замками, большая часть которых крепилась к конструкции, а два висели на канатах, ведущих к противовесам. Кроме того, она заметила видневшиеся то тут, то там въевшиеся в древесину темные пятна, от которых исходил тяжелый запах. Барабан поблескивал от солидола, с помощью которого барабан поддерживали в рабочем состоянии, но там, где направляющий желоб почти без швов переходил в отполированную древесину, она увидела волнистые безжизненные комки – вырванные волосы. Внезапно Александра поняла, что находится перед ее глазами, и у нее больше не осталось сил кричать. Ее прижали к машине и пристегнули.
В ужас, который все громче звучал в ее ушах, врезалось жужжание механической игрушки, которую она видела на чердаке. Она не сомневалась, что эта конструкция наверняка вызвала бы у такого собирателя редкостей, как кайзер Рудольф, воодушевление и восторг, как и ее меньшие, безвредные, сестры. Последнее, что она уловила, прежде чем паника ослепила ее, был смех, хлопанье в ладоши и удивительно красивое, забрызганное слюной, пустое лицо Изольды.
Генрих сидел в помещении, в котором аббатиса женского монастыря города Фрауенталь обычно принимала посетителей. Молодой человек старался сдерживать ярость, нашептывающую ему, чтобы он разнес маленькое помещение на части, вышиб дверь, промчался с воплями по осыпающимся коридорам монастыря и застрелил тех немногих монахинь, которые еще оставались в этой жалкой развалюхе. В то же время в нем росло беспокойство, вызванное пониманием того, что он, возможно» действовал слишком необдуманно.
После, казалось, бесконечного ожидания деревянная задвижка за маленькой решетчатой дверью резко отодвинулась, и он догадался, что там кто-то есть. Внезапно, ему бросилось в глаза сходство с ситуацией в исповедальне. Мысль об этом должна была бы увеличить его гнев, но в действительности она лишь усилила его опасения. Неожиданно и без всякой причины он вдруг почувствовал себя смущенным перед лицом воображаемого приглашения признать ответственность за свои прегрешения.