Связанным мужчиной был Киприан Хлесль.
Генрих фон Валленштейн-Добрович кивнул ему, показывая на механизм.
– Мне достаточно выбить крепление, и противовесы разорвут тебя надвое. А если я пристегну твои ноги к цоколю старого подъемного механизма, то и на четыре части. Знаешь ли ты, кем был Франсуа Равальяк? – Генрих пошевелил плечом, так что можно было видеть, что один конец жерди, которую он принес, кончался толстым деревянным набалдашником, как у барабанной палочки.
Загремел голос Киприана:
– Где Александра?
Вацлав задержал дыхание. Это был вопрос, который его тоже больше всего интересовал.
– Все произойдет следующим образом, – ответил Генрих – Мы выходим там, только ты и я. У меня нет оружия, у тебя нет оружия. Если ты умудришься победить меня голыми руками то сможешь забрать свою дочь домой. Если побеждаю я, то тебе останется только решить: придется ли ей смотреть, как ты умираешь, или ты предпочтешь смотреть на ее смерть.
К удивлению Вацлава, Киприан рассмеялся.
– Ты хочешь бороться со мной?
– Я уже боролся с тобой и одолел тебя. Или ты думаешь, что я боюсь проиграть?
– Этот страх преследует тебя всю твою жизнь.
– Ты не знаешь, что такое настоящий страх, – прошипел Генрих. – Прежде чем наступит ночь, ты уже будешь знать об этом все.
Киприан ничего не ответил.
– Смерть, – продолжал Генрих, – медленная, мучительная, ужасная смерть для тебя и твоей дочери. Не лучше ли тебе сдаться, Киприан Хлесль? Возможно, я сжалюсь и сокращу время ваших страданий?
– Кто-то однажды сказал: «Если ты не встретил смерть как победитель, то позволь ей по меньшей мере застать тебя борцом».
– Погиб ли этот умный человек в борьбе?
– Он не молил о милости, когда пришло его время. Я сомневаюсь, что тебе понятна эта позиция.
Генрих снял кувалду с плеч и, опершись на нее, оскалился, как волк.
– Прежде чем все закончится, я услышу, как ты молишь меня.
Он поднял кувалду и одним плавным движением с силой ударил ее утолщенным концом в верхнюю часть туловища пленника. Киприан согнулся, насколько это позволяли его оковы, и громко охнул. Вацлав в ужасе приник к щели в рассохшейся двери. Удар должен был сломать Киприану минимум два ребра; он повис, почти потеряв сознание, на веревках. Генрих подошел к нему и провел рукой по тому месту, куда он ударил Киприана. Затем он с силой нажал на больное место, и Киприан, вздрогнув, застонал.
Генрих улыбнулся и приблизил губы к уху Киприана.
– Борьба только тогда имеет смысл, если ты уверен, что встретишь смерть как победитель, – прошептал он.
Затем он отвернулся и распахнул ведущую наружу дверь. Вацлав слышал, как он пролаял несколько резких команд: