Я ужинаю вместе с экипажами, внимательно слушаю простые рассказы о только что пережитом и невольно проникаюсь гордостью за этих людей, не дрогнувших в минуту опасности. Вот сидят они рядом со мной усталые, но не павшие духом, говорят о первом бое, как о трудной работе. И хотя не все экипажи вернулись с поля боя, хотя горе первых потерь тяжелым камнем легло на сердце, они верят в себя, в свои силы, в технику, которую дал им народ, в победу. Нет, таких людей не сломить врагу.
— Кому добавки, подходите, — мирно, будто на колхозном полевом стане, приглашает повар.
Желающие находятся, и опять позвякивают ложки. Первый фронтовой ужин танкистов заканчивается. Хорошо, если экипажам удастся отдохнуть до рассвета хотя бы часа три. Летняя ночь коротка, а сделать надо многое — осмотреть и заправить машины, подготовить боеприпасы.
— Я скажу несколько слов экипажам, — шепчу сидящему рядом со мной Дорожкову.
— Товарищи, слово имеет командир полка, — обращается он к подчиненным.
Притихли, насторожились люди. Говорю им правду:
— Мы остановили врага, но заплатили за это дорогой ценой — жизнью боевых товарищей. В числе павших смертью храбрых командир полка майор Жеглов. Предлагаю почтить память товарищей вставанием.
В сумерках вижу, как обнажили головы танкисты, слышу глубокий вздох, который один лишь нарушил тишину и сказал больше слов…
— Поклянемся отомстить врагу за смерть наших товарищей!
— Клянемся! — прокатилось в ответ…
Идем с Дорожковым в подразделения, что рассредоточены в роще. Беседуем с командирами рот, взводов, экипажей. Уточняем потери, интересуемся состоянием материальной части. Утешительного мало: семь машин немцам удалось поджечь, три KB с перебитыми гусеницами остались в зоне вражеского огня, несколько тридцатьчетверок застряли в пойме реки.
Допрос пленного красноармейца.
На правом фланге батальона неожиданно встретился с подполковником Слепцовым — командиром 15-го танкового полка 8-й танковой дивизии (она тоже была укомплектована в основном танками новых образцов). Он сообщил, что с наступлением утра дивизия готовится атаковать противника северо-восточнее Равы-Русской. Эта весть радовала: атака соседей позволит и нам действовать более уверенно и решительно.
Близилась полночь, когда мой танк возвратился на командный пункт полка. Из открытого люка смотрю в сторону противника. Там периодически взлетают ракеты. Значит, немцев здорово отрезвила наша дневная контратака, и они опасаются, как бы мы не проявили активности и ночью. Конечно, хорошо бы сейчас ударить по врагу, но это невозможно: в танках нет ни горючего, ни боеприпасов. А если ночное наступление предпримут немцы? Нам придется туго. За такое короткое время не удастся заправить машины всем необходимым. Но гитлеровцы тоже, видимо, рассчитывают использовать ночь, чтобы собрать свои рассеянные части, подготовить их к бою.