Я лишь еще громче зарыдала. Знаю, что нельзя мне плакать. Я становлюсь безвольной и слабой, а огрызаюсь, скорее, по инерции. Заметив за собой эту отвратительную черту, я чаще злюсь, чем плачу. Сейчас же, окончательно, сдаваясь, я уткнулась лбом в плечо Ильи. На бежевой куртке соленые капли мгновенно образовали мокрые пятна, и я захлюпала еще интенсивнее, вспомнив кровь, капнувшую с подбородка мертвого Щербинина.
— Ну, не такой уж я гадкий и противный, — проговорил Илья с легким смешком. — Облегчи душеньку...
Я отрицательно помотала головой.
— Квартирка у тебя, конечно, маленькая, но, может, лучше в комнате на диване доплачешь? — Не ожидая согласия, Илья встал и, взяв меня за руки, резко дернул вверх, на мгновение вновь прижав к своей груди.
Зависть к той женщине опять заговорила во мне. Ну почему же не я?
— Ты зачем пришел? — Я не нашла ничего лучшего,чем нахамить.
— Знал бы, что ты меня жизни лишить хочешь, не пришел бы. — Смешинки прыгали в его глазах, — Теоретически я парень неплохой, тебя вроде не обижал... что ж на меня со сковородкой-то?!
— Не на тебя, — хмуро буркнула я, сознавая весь идиотизм ситуации.
— А на кого?
— Самой бы очень хотелось знать! — огрызнулась я. — Что ты ко мне привязался! Что тебе нужно? Каешься, что статью разрешил написать?! Хочешь, порву?.. Прямо на твоих глазах... клянусь — второго экземпляра в природе не существует.
— Ксюш, да что же ты так завелась? — огорчился Ельчанинов.
— Да катись ты!.. — ругнулась я совершенно беззлобно и рухнула в угол дивана.
Подогнув под себя одну ногу, Илья уселся рядом, совершенно никуда не собираясь катиться.
— Ну, зачем же так? Я морально пострадавший. Шел в гости к приятной женщине, надеялся на чашечку чая, шампанское с собой приволок, зефир в шоколаде...
— Откуда знаешь, — шмыгнула я носом, — что я люблю зефир в шоколаде?
Заулыбавшись, Илья пожал плечами и признался:
— Я и не знал, просто сам люблю.
— Дай зефиринку, — жалобно попросила я.
Коробка с вкуснятиной представляла собой жалкое зрелище.
— А нечего сковородками размахивать, — хихикнул Илья. — На нее шампанское упало.
— Ну ничего, — в свою очередь хихикнула я, выуживая из малоаппетитной массы парочку почти целых зефирин. Одну себе, другую Илье.
— Шампанское открыть?
— He-а, я его не очень-то... — прошамкала я набитым ртом. Зефир был свежий и умопомрачительно вкусный (или я голодная). Пришлось принести с кухни две ложки.
Вместе с Ельчаниновым мы, по принципу «кто быстрее», оприходовали оставшееся содержимое коробки. Не слишком интеллигентно, зато необыкновенно вкусно.