Алина зло швырнула окурок в банку из-под пива, играющую роль пепельницы.
— В таких случаях лучший доктор — это время... Прости, мне нужно возвращаться. Будет нужна помощь...
— Спасибо.
Вернувшись к замазанной белой краской двери, я стала терпеливо ждать Костика.
О том, как я везла Костю домой, лучше никому не знать.
Пришлось вызвать такси, ибо в таком состоянии за руль Антименко я не пустила. Его машина так и осталась на стоянке возле больницы. Права-то у меня есть, и я даже немного умею управлять машиной, но после успокоительных таблеток и сама была не в лучшей форме. Так что не рискнула.
Войдя в свою пустую квартиру, Константин Михайлович, наконец, разрыдался. Плакал он тяжело, с надрывом и видеть меня в данный момент не слишком-то хотел. Но я не ушла. Первым делом я открыла платяной шкаф и вытащила идеально отглаженные и сложенный простыни. Завесила зеркала. Несколько минут постояла перед стеклянной дверцей книжного шкафа и решила завесить и его. Надо, не надо, чем надо, я не знала. Но, думаю, ничего страшного, если я немного переборщу. Затем я переместилась на кухню. Пошарив в холодильнике, я соорудила легкий перекусон, а Костика заставила выпить сладкого чая. пo себе знаю, в такие моменты никакой кусок в горло не полезет.
Антименко с трудом выпил содержимое чашки и через четверть часа уснул в большой комнате на диване, действовало успокоительное, которое сунула мне в карман Ахметова, а я незаметно положила таблетку в чай.
Костя уснул, но покидать друга я не собиралась. Наступил вечер. Заварив себе кофе, я устроилась на кухне, забравшись с ногами на узкий диванчик, и включила маленький телевизор. Мелькание сюжетов на экране меня не раздражало, я его просто не видела. Я думала. Захотелось пофилософствовать о бренности земного существования, о человеческой судьбе и других вещах, о которых в обыденной жизни человек не задумывается...
Часа через два я услышала в комнате какой-то звук и пошла проверить, не свалился ли мой друг с дивана.
Совершенно проснувшийся Константин Михайлович сидел, откинувшись на спинку дивана и вытянув ноги на середину комнаты.
— В первый момент мне показалось, что на кухне Парниша, — грустно сказал он. — А потом я вспомнил... Расскажи мне.
И вот тут я оказалась перед дилеммой. Говорить Косте о том, что его бойфренд шантажировал меня, или не говорить?
Я знала, что, обладая мужественной внешностью, Костя имел скорее женскую ранимую душу... Своими словами я могла нанести другу сокрушительный удар. Он так переживает свою измену партнеру. И, вполне возможно, станет обвинять себя в его преждевременной смерти.