— Он что — ветеран? — спросила я у подруги.
— По-моему, ветеран войны тысяча восемьсот двенадцатого, — неопределенно пожала плечами Алина. — Эти побрякушки он сам клепает, а потом ходит, байки травит.
«То-то я смотрю, есть там у него зелененькая в красный горошек нашивка», — подумала я.
— Дай нам бог не дожить до такого состояния.
— Э, нет, Ксень. Он совершенно в своем уме, прекрасно соображает и знает все законы. Весь персонал уже достал! А планки — это хобби. Не более, — совершенно спокойно объяснила Ахметова. — Никакой он, конечно, не ветеран. Мы выясняли, хотели его спровадить в госпиталь. Не вышло.
Алина встала, заперла дверь на ключ и уже намеревалась примерить обновку... И тут началось!
Дедуля истошно вопил под дверью, изрыгая ругательства и угрозы в адрес докторов, властей и правительства. Медперсонал он называл не иначе, как «врачи-вредители».
Я занервничала. Алина крепилась.
Думаю, что при ее профессии нужны даже не железные, а железобетонные нервы. Но и железобетон со временем крошится...
Платье Алине понравилось. Но тут старикашка, выдав длинную тираду ругательств, бухнул чем-то тяжелым в дверь (надеюсь, что головой!). Не сняв новый наряд, Алина открыла дверь и пригласила разбушевавшегося старикашку войти.
Мне не хотелось присутствовать при их беседе, и я трусливо выскочила из ординаторской.
Время шло и уже начинало поджимать. Я стала волноваться.
Уйти, не попрощавшись с Ахметовой, я могла. Но уйти без сумки и куртки — никак. По закону подлости пакет с курткой и сумка преспокойненько стояли в ординаторской возле кушетки, где я их (растяпа!) оставила.
Стрелки часов неумолимо приближались к намеченному сроку. Я нерешительно топталась возле закрытой двери и тихо проклинала самозванца-ветерана, Алину Игоревну, всю эту чертову больницу и главное — саму себя.
Наконец, улыбающийся и умиротворенный дедуля гордо прошествовал мимо меня в сторону палаты. («Галоперидолом, что ли, Алинка его накачала?!»)
— Ты чего такая раздерганная? — поинтересовалась подруга, когда я злобной фурией ворвалась в ординаторскую.
— Опаздываю! — Схватив сумку, я со скоростью курьерского поезда устремилась к выходу..
— Подождет! Если — нет, то ты ему не нужна! — прокричала мне вслед подруга.
Господи! Ну что она за человек! Неужели мысли читает? Или на моем лице аршинными буквами написано, что я собралась на свидание!?
Жень Геннадич, конечно, сделал невозможное. Но он же не рассчитывал, что я устрою марафонский забег с препятствиями. Пробежав половину дистанции, я заметно захромала. Пришлось перейти на шаг.