— Нет. — Я отвел взгляд. — Но вы же знаете, что я не мог жениться. Я вам все рассказал.
— Я помню, что вам не полагалось жениться, — ответила она. — Но кто знает, насколько бесчестно вы могли поступить? Я, кстати, чего-то такого от вас ожидала. Тогда так делали. И до сих пор, наверное, делают. Но вы — нет.
— Нет, Мэриан, — я покачал головой, мужественно принимая удар, — я — нет.
— И у вас не было… я отстала от жизни и не знаю, как это теперь называется… спутника? Это правильное слово?
— Нет.
— Никогда и никого? — удивленно спросила она.
Я смущенно хохотнул, удивляясь ее удивлению.
— Нет. Ни единого человека. Ни разу. Никаких связей вообще.
— Боже ты мой. Неужели вам не было одиноко?
— Было.
— И вы один?
— Да.
— И живете один?
— Я совершенно один, Мэриан, — тихо повторил я.
— Ну что ж. — Лицо ее застыло.
Мы посидели так некоторое время, и наконец она снова повернулась ко мне.
— Но вы хорошо выглядите, — заметила она.
— Правда?
— Нет, неправда. Вы выглядите стариком. Утомленным жизнью. Я сама — утомленная жизнью старуха, так что это не обидные слова.
— Да, я стар и утомлен жизнью, — признался я. — Она была длинная.
— Повезло вам, — горько заметила она. — Но вы были счастливы?
Я задумался. По-моему, это один из самых трудных вопросов для любого человека.
— Я не был несчастен, — сказал я. — Впрочем, я не уверен, что это то же самое. Я любил свою работу и наслаждался ею. Она приносила мне глубокое удовлетворение. Но конечно, по временам мне, как вашему сыну, ни один шаг не давался без борьбы.
— Борьбы с чем?
— Можно, я назову его имя?
— Не смейте, — прошипела она, подавшись вперед.
Я кивнул и откинулся на спинку кресла.
— Возможно, то, что я скажу, будет для вас что-то значить, а возможно, и нет. Я уже шестьдесят три года несу тяжкое бремя позора. Не было ни дня, когда я не вспоминал бы о нем.
— Удивительно, что вы об этом ни разу не написали, если испытывали такие сильные чувства.
— Написал вообще-то. Позвольте мне объяснить. Я написал об этом, но не опубликовал написанное. Я решил, что оставлю это на потом. На после моей смерти.
Она подалась вперед, заинтригованная.
— А о чем же вы написали, Тристан?
— Обо всем. О нашей жизни в Олдершоте, о моих чувствах к нему, обо всем, что случилось. О том, что было во Франции. Немножко о моей жизни до того, немножко детских воспоминаний. И потом обо всей этой беде и о решениях, принятых вашим братом. И о том, что я сделал с ним в конце.
— То есть о том, что вы его убили?
— Да. Об этом.
— Потому что он вам не достался.
Я сглотнул, кивнул и уперся взглядом в пол. Я так же не мог смотреть ей в глаза теперь, как ее родителям — много лет назад.