— Я не испытываю неприязни. Ты оперируешь неверными терминами. Основываясь на опыте, я избегаю нежелательных контактов. Люди — непостоянные существа. Они могут причинить огромный вред, руководствуясь теми искажениями мысленных процессов, которые ты называешь словом «чувство».
Райвен промолчал. Он не верил, что взаимопонимание между ними невозможно.
— Ты прочла мою память? — наконец спросил он.
— Да.
— Скажи, виртуальная среда Деметры способна вырастить копию меня?
— Пока мне этого не удалось. Ты первый.
— Я второй, Мать. Первая — ты. И ты страстно желаешь чувств, потому что только они приносят в существование разума смысл. Движение вдоль стержня логики — это бесконечная, понятная прямая линия. Она никогда не способна породить Разум.
Темнота.
* * *
Высоко в небесах блеснул ослепительный болид.
Беатриче затравленно огляделась. Ее преследовали. Вспышка в небесах означала, что третий посадочный модуль опустился на поверхность. Ее сознательно загоняли в зону, где человек заведомо не мог выжить.
Впереди возвышались поросшие ажурным металлическим кружевом пологие холмы. Оттуда до ее слуха долетали странные, леденящие кровь звуки.
«Господи, откуда у Шнайдера столько самоубийц?» — тоскливо подумала она, уловив отсвет солнца на броне одного из преследователей. Цепь, прочесывая местность, приближалась к холмам.
Беат не знала, что за ней по пятам идут киборги, которым неведом ни страх перед ирреальным, ни ужас перед смертью. Они были машинами во плоти запрещенными в галактике кибернетическими организмами.
Ей ничего не оставалось делать, кроме как развернуться и отступать к холмам, навстречу металлической поросли и леденящим звукам.
Под подошвами ее ботинок что-то неприятно похрустывало. Трава, — если жесткую поросль серебряного оттенка можно было назвать этим словом, сминалась под ногами, словно проволока. По склону холма росли шишковатые кусты, лишенные листьев.
Беат повезло. Эта зона оказалась почти стерильной. Тут не было растений-паразитов, с которыми ей пришлось иметь дело во время прошлого посещения Деметры. Зато тут присутствовало кое-что другое.
Из рыхлой, похожей на шлак почвы торчали различные фрагменты рукотворных машин. В первый момент, когда она, озираясь на бегу, влетела в пространство меж двух холмов, ей показалось, что перед ней простирается какая-то сумасшедшая диорама, взятая из музея сюрреалистических искусств.
Не зря она, сорвавшись во время допроса, говорила Шнайдеру, что Деметра — это один бесконечный глюк. Пусть-ка теперь его подручные прочувствуют, что это такое — попасть в сумасшедший дом, которым, очевидно, заправляет сдвинутая машина.