Хотя в словенских родах детям крайне редко отказывали в праве на жизнь. Разве что в очень голодные зимы или при наличии видимого уродства.
Но если в ребенке течет кровь сильного, удачливого воина, боярина, князя – это другое дело. Такая кровь всему роду удачи прибавит.
Впрочем, на родине знали о том, что воевода Серегей не жалует девственниц, и потому непорочные девочки оказывались в его постели не так часто, как хотелось их родным да и им самим. Еще одно суеверие: первый мужчина не только являлся в случае удачи отцом первого ребенка, но и мистически участвовал в рождении будущих детей.[31]
Но здесь – не родная земля. Здесь – Византия. Так что следует трижды подумать, прежде чем принять подарок, внушающий подозрения. Капелька яда, уроненная в рот спящему – и нет спафария Сергия. Умер, бедняга! Надорвался в постельных играх. Возраст, сами понимаете…
– Ты – девственница?
Кивнула. И сглотнула судорожно, аж тоненькая шейка дернулась.
– Разденься!
Молча скинула длинную рубаху, шагнула вперед, наступив на смятую ткань…
Чистенькая девочка. Белая, как молоко, кожа. Крохотные сморщенные соски выглядывают меж волнистых прядей, спускающихся до самого лона…
Ну, что не так, спафарий Сергий? Что тебя смущает?
Маленькие ступни с очень аккуратными ноготками – на ткани рубахи. Вот что! Эта девочка – не рабыня. И даже не служанка. Удобство собственных ножек она ценит дороже, чем сохранность тонкого дорогого полотна. Служанка наверняка обошлась бы с рубашкой более аккуратно.
– Покажи мне руку, девушка!
Да, так и есть. Эта мягкая лапка, возможно, неплохо управляется с иголкой, но никогда не знала тяжелой работы.
– Как зовут твоего отца, Харита?
И чуть слышный ответ:
– Дорофей…
– Уходи, Харита. И передай отцу, что господин сегодня будет спать один.
Девушка вскинула голову, и Духарев первый раз увидел ее глаза, огромные, черные, испуганные…
– Не гоните меня, господин! Делайте со мной что пожелаете, но не гоните!
«Ах ты лысая обезьяна!» – подумал Духарев, а вслух сказал:
– Не бойся, отец не сделает тебе ничего дурного.
– Я знаю, мой господин, – девушка вновь потупилась. Ой как неловко ей, невинной девочке, выросшей в холе и неге, стоять голой и беззащитной перед огромным и (что самому себе-то врать!) старым варваром!
– Сколько дочерей у твоего отца?
– Три, господин. Но остальные – совсем маленькие… От другой жены.
– Сядь, – велел Духарев. Опустился рядом, положил жесткую ладонь на гладкое бедро. Девушка не дрогнула, только губку чуть-чуть прикусила.
– Отец не любит тебя, Харита?
– Любит, господин. И я его люблю.