– А что надо, то и даст, – в горле старого свистело, будто кто-то на дудке наигрывал.
– А что мне надо? – спросил Илья. – Есть у меня всё. Разве вот слава… Да я ее и сам добуду.
– Дурень ты, – прохрипел Рёрех. – Не тебе надо. Ей. Наклонись-ко…
Вцепился жесткими пальцами в льняную макушку Ильи с неожиданной для умирающего силой, забормотал что-то… Колдовское, не иначе.
Илья не испугался. Знал: дедко Рёрех дурного не сделает.
Пальцы разжались. Дед, ослабев, лежал неподвижно. Дудочка посвистывала.
Илья подумал: заснул, ан нет. Единственный глаз умирающего вновь приоткрылся.
– …Там старые боги… – чуть слышно прохрипел Рёрех. – Мокошь… Земля… Тебе… Всё…
Илья подумал: «Бредит». Но все же спросил:
– Почему мне, дедко? Я Христу-Богу кланяюсь. Старые боги – не мои. Вот Перун разве…
– Перун… – повторил старый. – Перун еще послужит… Послужит… А тебе – дастся… Боги… Много… Разные… Земля – одна… Кровью поена… Щедра… Да не всякому… – И неожиданно твердо: – Тебе – даст. Запомни: заплутаешь в мире – на место мое иди. Я помогу.
– А где оно, место твое, дедко? – спросил Илья. – Где курган тебе насыплют?
– Дурной… – Ус Рёреха дернулся. Умирающий силился улыбнуться. – В костях горелых… Дурной… – И снова забормотал непонятное.
Илья наклонился низко – ухом к самым губам, чтобы не упустить ни слова… Уловил только два слова: «Халег Ингварсон»… Вроде бы.
И тут Рёрех заговорил внятно и твердо, будто новая сила в нем открылась:
– Место мое твой отец знает. Попроси – покажет. Скажешь, что я велел… Сила твоя – земля есть… Слава твоя – огнь вечный… вещный…
Глава четвертая. Крещение Руси
Три дня спустя
Конная гридь стеной стояла вокруг капища. Суровая, молчаливая, с опущенными книзу копьями.
Ниже, не смея подходить к воинам, от которых так и веяло угрозой, колыхалась многотысячная толпа. Неестественно тихая. И это притом, что, казалось, сам воздух звенел от напряжения.
А вот звонкие частые веселые удары топоров казались вполне уместными в этот ясный солнечный день. Самое время поработать!
Но только это не избу рубили или лодку. Хирдманы Сигурда, громко переговариваясь по-своему, пускали на щепу то, чему испокон кланялись жители этих мест. Не просто так поручил Владимир это дело именно нурманам. Что для них словенские идолы: Сварог, Стрибог, Мокошь…
Богуслав увидел, как текут слезы по щекам воеводы Путяты. Они никогда не были друзьями, скорей – наоборот. Однако сейчас ему до физической боли стало жалко полянского воеводу, принявшего христианство, но лишь из преданности своему князю.
Тронув коня, он оказался рядом, положил ладонь на стиснутый до белизны кулак.