Он по-прежнему недоумевал: с чего это так срочно понадобился великому князю.
– А вот сунулись, – раздраженно проговорил Владимир. – Купцов бьют нагло, прямо у меня под носом. Два селища разграбили. Какой я князь, если чать свою оборонить не могу?
– Дай мне двести всадников, господин, – подал голос Габдулла, – и я принесу тебе голову вождя разбойников!
Князь покосился на телохранителя, но ничего не сказал.
Зато Духарев решил поставить бохмичи на место. А то вдруг князю придет в голову поддержать идею Габдуллы.
– Ты, шемаханец, когда первый снег увидел? Небось здесь, в Киеве?
– На Дунае тоже снега хватает, – буркнул Габдулла.
– А воевать в снегу ты умеешь?
– Я везде воевать умею! – самоуверенно заявил шемаханец. – Дай мне сесть на коня, и ты увидишь, как я умею воевать!
– Ох и много ты на своем «арабе» сейчас навоюешь, – усмехнулся Духарев.
– Я…
– Довольно! – перебил шемаханца Владимир. – Говорить будешь, когда я велю!
Князь мрачно уставился на воеводу:
– Цапон… Мне говорили: их большой хан прежде был союзником Киева.
«Союзником князя Ярополка», – было бы точнее, но Владимир не любил упоминать убитого брата. Он взял большую виру с убийц, вдову сделал собственной женой, а сына ввел в род как своего, но уж Владимир-то знал, кто истинный, а не формальный виновник смерти Ярополка. И отлично понимал, что коварство Блуда сыграло ему на руку. А заодно дало удачный предлог избавиться от присутствия в Киеве того, кого обещал «держать заместо отца».
Но это здесь, в Киеве, Владимира посчитали законным наследником брата. Ни немцы, с которыми Ярополк удачно вел переговоры, ни печенеги-цапон, с которыми у Ярополка был заключен союз, правопреемником брата Владимира не считали. Немцы – ладно, а вот печенеги – это очень, очень опасно. Именно они сначала подрезали крылья его отцу, внезапно осадив Киев, а потом и вовсе лишили его жизни.
Но как замириться с большим ханом Илдэем, Владимир не знал.
– Можешь выяснить, что нужно Илдэю, чтобы возобновить союз?
– В союзе иль нет, копченым всё равно верить нельзя, – напомнил Духарев. – Но я знаю человека, который мог бы договориться с большим ханом.
– Ну?
– Четвертый сын Ольбарда, князя белозерского, Вольг!
Владимир нахмурился…
– Что-то не помню такого.
– Варяжко!
– Ах, этот? – Суровое лицо великого князя отчетливо выразило всё, что он думает о бывшем воеводе Ярополка, который едва не поломал все планы Владимира, а потом не только отказался ему присягнуть, а еще и сбежал к копченым, пообещав всемерно мстить за своего князя. И не солгал.
– Ты зря на него серчаешь, – спокойно сказал Духарев. – За что? Человек он – верный. Повернее других. Роту принес – и не отступил. А что не тебе, а Ярополку, так это дело не меняет.