Стояла прежняя тишина, только в комнате теперь удушливо воняло тухлой пороховой гарью, да с того места, где рухнул пораженный противник доносились довольно мерзкие отзвуки вроде похлипывания и царапанья, становившиеся, впрочем, все тише…
Бестужев прижался к стене рядом с дверью, в которую удалился Серж, держа на прицеле распахнутую. Шло время – мучительно медленно текло, как заросший ручей – а вторжения новых неприятелей так и не последовало. Зато дверь рядом с ним распахнулась, и Серж напряженно вопросил с порога:
– Готов он, Степа?
Вслед затем осторожненько, такое впечатление, на цыпочках, двинулся в комнату. Не усмотрев у него в руках оружия, Бестужев встретил «коллегу», как подобает – молодецким ударом в скулу, от всей души, со всем расположением, так что Серж отлетел к стене, шумно к ней приложился и едва не сполз на пол. Не дав ему упасть, Бестужев оказался рядом, сгреб за ворот, упер меж глаз короткое револьверное дуло, еще пронзительно вонявшее гарью, спросил яростным шепотом:
– Кто еще в доме? Застрелю, сволочь!
– Н-никого… – прошептал полузадушенный Серж, даже не пытаясь выдираться. – Никого больше, Христом Богом… Ваше… господин ротмистр… мы ж не сами… велено было…
– Тихо! – вовсе уж страшным шепотом приказал Бестужев.
Мерзавец затих, и они еще долго пребывали в этой позе. Как ни прислушивался Бестужев, дом был наполнен этой вязкой тишиной, словно яма – гнилой дождевой водой. У него уже стали помаленьку появляться первые соображения: если он угадал, стрелок и должен быть один-одинешенек…
Однако из благоразумия выждал еще несколько минут. Потом, нажимая дулом, осведомился:
– У Пантюшки есть пушка?
– Ни б-боже мой… трус и неспособен…
– А ты, значит, способен… – мрачно констатировал Бестужев. – Зови дружка, живо! Да смотри у меня!
Он подтащил своего пленника к окну (одна створка выхлестнута тяжелой пулей, в комнату струится прохлада позднего вечера), и тот крикнул, прерывающимся голосом:
– Пантюша, сюда!
Пантелей почти моментально возник на пороге, пытаясь присмотреться к происшедшему, испуганно бормоча:
– Что ж вы так неаккуратно… над самой макушкой пуля зыкнула… в дерево шлепнула – страсть… предупредили бы, что ли, я б отошел…
Вмиг освободив карманы Сержа от тяжести двух браунингов, Бестужев одним прыжком оказался у двери и ударом колена под душу на приличное время сделал Шарля-Пантелея совершенно безопасным, после чего, не убирая револьвера, другой рукой взял со стола коробок спичек и направился к осветительным рожкам. Едва он повернул фигурное колесико, раздалось знакомое шипение вытекающего газа – с освещением обстояло совсем не так, как ему соврали… Когда загорелись оба рожка, в комнате стало совсем светло.