Теперь кругом густая синева неба. Все вокруг залито солнцем. Воздушные просторы сразу раздвинулись, дышится свободней. Строй разомкнулся. Что там внизу под нами? Земля через разводья облачности мелькает черными пятнами. И сразу возникает вопрос: а вдруг бомбардировщики подкрадутся ниже облаков? Этого допустить нельзя. Звено лейтенанта Ивана Козловского оставляю в сияющем, прозрачном океане, а сам с четверкой ныряю в дым, ближе к земле. Сразу попадаем в разрывы зениток — один самолет подбит, уходит вниз, скрываясь в мутной гари. Остаемся втроем: правее меня Выборнов, левее — Тимонов. Выходя из зоны зенитного огня, резко кручу машину вправо…
Впереди «юнкерсы», самолетов двадцать. До них рукой подать. Вдали маячит еще одна стая. Больше ничего не видно. Темнеет в глазах. То ли от вражеских самолетов, так внезапно появившихся, то ли от дыма. Секунда на размышление. Все высмотреть, все заметить и немедленно принять решение. Задерживаться нельзя: первая группа через несколько секунд будет уже над линией фронта. Но где же вражеские истребители? Фашисты без них «юнкерсов» не посылают.
— «М-е-сс-е-ра-а» атакуют, — протяжно передал с высоты Козловский.
Теперь и я вижу. Сизо-грязноватые, сливаясь с дымом, они шныряют под нами, как щуки. Их очень плохо видно, нас же на фоне облаков заметить легко. Хорошо, что «мессеров» частично сковало сверху звено Козловского.
От истребителей противника теперь уже никуда не скроешься, они и за облаками и ниже. Сделают все, чтобы не допустить нас к бомбардировщикам. Надежда только на то, что мы к «юнкерсам» несколько ближе, чем они. Нужно воспользоваться этим преимуществом и быстрее атаковать бомбардировщики.
— Тимоха, бей заднего левого! Выборнов, прикрой нас! — передаю по радио, позабыв сообщить об истребителях противника.
А мысль тревожно бьется. В голове, опережая события, уже разворачивается картина боя. Только бы успеть нанести удар до нападения истребителей! А если они подойдут при атаке? Тут все надежды на Выборнова. В его власти задержать их хоть на одну-две секунды. «Саня, не зазевайся!» — мысленно призываю его. Смотрю, на подходе и вторая группа бомбардировщиков — Как с ней быть? Может, подоспеет Козловский… Удастся ли ему оторваться? Зря его оставил наверху.
«Юнкерс» передо мной увеличивается в размерах, растет. Я приближаюсь снизу сзади. Он летит крыло в крыло с другим, а там еще и еще, и все сомкнуты. Строй слитен, точно единая гигантская машина.
Прицеливаюсь. Чувствую дрожь в руках. Хочется обернуться назад: может, там уже подкрался другой вражеский самолет. Нельзя — потеряешь время. Точку перекрестия прицела направляю прямо в мотор неуклюжей туши «юнкерса». Под ним хищно торчат неубирающиеся ноги, на которые одеты обтекатели, похожие на какую-то странную обувь, за что Ю-87 и зовут «лапотниками». С силой нажимаю на гашетки и тут же немного задерживаю… Бомбардировщик разваливается. Одно крыло с черным крестом проносится мимо. Едва успеваю отскочить от обломков вверх.