И так до автоматизма. До умения распознавать искомый прибор на вид, на ощупь, на запах среди десятков очень похожих на вид, ощупь и запах, но совершенно не относящихся к делу приборов.
— Майор Кондратьев. Опознание проведено.
— Капитан Сибирцев. Опознание проведено.
— Капитан Пивоваров. Опознание проведено.
— Капитан Семенов. Опознание проведено.
— Капитан Кузнецов. Опознание проведено.
— Капитан Федоров…
— Занятие закончено.
Капитаны утерли выступивший на лбах пот. И вытерли о ветошь выпачканные в масле пальцы.
— Разрешите идти?
— Куда идти?
— А куда разрешено?
— В столовую и в отведенный вам кубрик.
— А в туалет?
— В гальюн? В гальюн можно.
Самой воинской части капитаны так и не увидели. Только столовую, кубрик и гальюн. И та воинская часть капитанов тоже не увидела. Только снующий туда-сюда от ангара до казармы зашторенный автобус.
Ночью группу подняли по тревоге. Их непосредственный начальник, подполковник Местечкин.
— Пять минут на сборы, — приказал он. — И чтобы ни одной вещи в кубрике не осталось.
— Почему нас перевозят исключительно ночами? И хоть бы раз утром, — удивился, натягивая штаны и потому подпрыгивая на одной ноге, Резо.
— Потому что дело наше такое — чужих глаз не любящее. Ночное дело, — ответил Кудряшов.
— Как у воров-домушников?
— Точно! Только без прибыли, которая иногда обламывается им.
— Выходи строиться!
Снова: автобус, дорога, аэродром. Далекие прожектора, ослепляющие глаза. Неясная тень человека у борта.
— Все?
— Все.
— Забирайтесь в машину. Отлет через сорок минут.
— А чего ж не теперь?
— Бортмеханик куда-то запропастился… Ну авиация! Ну бардак! Еще можно было сорок минут сны смотреть!
Вылетели через час двадцать. Без бортмеханика. Самолет снова мотало, как получившего и уже успевшего потратить аванс алкоголика. Капитаны сидели в пустом и гулком салоне самолета и гадали об ожидавшем их скором будущем. Хотя чего гадать — время придет, командование скажет.
Сели. Перегрузились в машину. И в ней же зависли. Без возможности даже высунуть нос наружу.
— Ну ничего, сынки, немного осталось, — подбадривал сонную команду подполковник. — Выгорит дело — можете дырки на кителях под ордена вертеть.
— А если не выгорит?
Подполковник не ответил. Может быть, не расслышал вопроса. Прошел час.
— Ну что они там? О чем думают?
— Они не думают. Они спят. В отличие от нас. Послышался топот. И голоса. Раздраженные подполковника и майора Кондратьева и чей-то еще.
— Сколько?
— Минут десять. Максимум пятнадцать.
— Мы уже полтора часа ждем. На колесах. Личный состав не имеет возможности нормально отдохнуть! А им, между прочим, завтра в дело идти. Я буду вынужден доложить вашему командованию…