Анна пошла к Троцкому пешком.
Возле Боровицких ворот Кремля ее остановил заиндевевший часовой с винтовкой.
— Мне нужно к Троцкому! — твердо сказала Анна.
— Эк, барышня, хватили! — хмыкнул часовой. — Утоварища Троцкого дел других нет, как с вами разговоры говорить! Да и нет его теперь здесь — он в своем вагоне на Николаевском вокзале...
Такой большой начальник, а живет в вагоне? — разочарованно подумала Анна.
Троцкий точно жил в бронированном вагоне, который отстаивался в тупике Николаевского вокзала. Найти его оказалось легче, чем Анна думала. Попасть — труднее, чем можно было предположить.
В тупик толпами бегали какие-то важные люди, натаптывая широкие, как проспекты, тропы. Подле вагона, у разложенных меж путей костров, теснились вооруженные солдаты. Все, к кому ни обращалась Анна, отмахивались от нее, как от надоедливой мухи, требуя какие-то мандаты и справки. Полдня она потеряла в безнадежной толкотне на запасных путях, пока не решилась на отчаянный шаг. Обойдя вагон, она сунулась на площадку, где курил какой-то человек в кожанке.
— Куды? — грозно спросил он.
— Товарищу Троцкому телеграмма от товарища Ленина! — отчаянно крикнула Анна, протолкнулась мимо растерявшегося охранника и прошмыгнула внутрь вагона.
Сзади кто-то громко закричал, затопал в тамбуре, но было уже поздно — Анна захлопнула за собой дверь.
Никаких купе в вагоне не было — была большая зала, где стояли обитые кожей с высокими спинками стулья, а вдоль стен были расставлены сколоченные из досок лавки.
Сзади отчаянно колотились в дверь.
Ну и где он, этот Троцкий?...
Анна заметила небольшого в военном френче и в пенсне человека, который удивленно и, как ей показалось, испуганно глядел на нее из-за большого, обитого зеленым сукном стола. Обратила внимание на то, как он стал втягивать голову в плечи, нервно теребя кнопку звонка.
Он боялся! Ее боялся!...
Но ворвавшаяся в кабинет барышня не стреляла из браунинга и не швырялась бомбой, а, просительно сложив руки на груди, умоляющим тоном сказала:
— Простите... бога ради... умоляю вас — выслушайте меня!
В вагон ввалилось несколько красноармейцев с винтовками и маузерами на изготовку, готовые стрелять и колоть штыками злодеев, покусившихся на жизнь товарища Троцкого, готовые заслонить его своими телами.
И они, наверное, не разобравшись, закололи бы Анну, кабы Троцкий, привстав, не крикнул:
— Погодите!... Оставьте ее!
Уж больно хороша и непосредственна была возбужденная, с раскрасневшимися щечками барышня.
— Что вам угодно? — спросил Троцкий.
Возможно, полагая, что это какая-нибудь влюбленная в него красная пролетарка. Что всякому вождю приятно.