Кто это — дачники?
Нет, дачники бы не остановились, они дорогу знают...
Было видно, как из крайнего дома кто-то вышел и стал что-то объяснять, указывая на деревню. Джипы тронулись дальше, мелькая меж домов, здоровенные, как «Кировцы», — целину на таких пахать!
Что они тут потеряли?...
Что — Мишель Герхард фон Штольц понял очень скоро, но слишком поздно. Когда джипы затормозили перед воротами.
— Слышь, дядя...
— Чего вам?
— Тебя нам!...
Из джипов полезли, разминая ноги, бравые ребята.
— Далеко ты забрался...
Мишель Герхард фон Штольц понял, что назревает драка.
Живший в нем Мишка Шутов стал искать глазами колун.
Деревенское утро перестало быть идиллическим.
— Ну ты чего?...
«Чего — чего?» — переспросил Мишка Шутов, пятясь к поленнице.
— Господа, ежели вы относительно кредита... — попытался выяснить суть претензий Мишель Герхард фон Штольц.
Надо бы объяснить им, что он никоим образом не отказывается от взятых на себя долговых обязательств, и выразить готовность реструктуризировать долг вплоть до пересмотра процентных ставок в большую сторону...
«Лучше дать по морде поленом и тикать через плетень!» — возразил Мишка Шутов, который так и не нашел колун.
А как же Ольга?... Если сбежать, то они схватят ее.
Нет, бежать было нельзя...
Пришлось выслушивать претензии на месте.
Претензии одной из сторон выражались битием другой стороны по физиономии и печени и произнесением нецензурных выражений самого угрожающего характера.
На что другая сторона отвечала эффектными подсечками, «мельницами» и бросками через бедро.
— Гони цацки! — требовали парламентеры.
— Я теперь не готов обсуждать данный вопрос, — пытался объяснить свою позицию Мишель Герхард фон Штольц. — Тем более теперь, с вами и в таком тоне.
Наверное, со стороны их беседа выглядела, менее изысканно: удары, крики, хрипы, мат-перемат, кровь, брызгающая по земле... Наконец отброшенный в дрова Мишка Шутов нашел колун и, вздымая его над головой, пошел на врагов, желая поколоть их на чурбаки и сложить поленницей подле джипов.
— Всех порубаю!... — предупредил он.
Враги отхлынули, но вновь сошлись, совместными усилиями сбив единственного, но причинившего им столько хлопот врага с ног. Подняться ему уже не дали, опасаясь его зубодробительных «мельниц».
Лежа на земле, извалянный в репьях, пыли, коровьих лепешках и курином помете, Мишель Герхард фон Штольц уже не помышлял о спасении. И, верно, его бы убили, оттого что парламентеры сильно обиделись на в высшей степени оскорбительное обращение «господа» и на колун.
Но вдруг в драке случилась странная пауза.