Занесенные ноги замерли в воздухе, страшные ругательства оборвались на полуслове.
К чему бы это? Уж не подоспел ли на помощь страдальцу взвод доблестного ОМОНа?
Но нет, никакого ОМОНа не было — да и откуда бы ему взяться там, где на сто квадратных километров и десять деревень приходится всего один участковый, да и тот запойный пьяница.
Кто ж тогда этот герой, что не побоялся бросить вызов целой банде злодеев?... С трудом приподняв разбитую голову, Мишель Герхард фон Штольц огляделся по сторонам.
На крыльце в наспех наброшенном поверх ночной рубахи ватнике стояла Ольга. Его Ольга! Все такая же прекрасная, но теперь прекрасная в своем гневе! Ну просто амазонка, богиня войны!
Мишель Герхард фон Штольц невольно залюбовался ею.
— А ну, вы, как вас там, урки! — задиристо крикнула Ольга. — Убирайтесь отсюда вон!...
В руках у нее было ружье. Двухстволка.
«Урки» заухмылялись, не веря, что она способна сделать хоть что. Но они ошибались.
— Считаю до трех, — предупредила Ольга. — Раз!...
И, вскинув ружье, выстрелила. Крупная дробь ударила в ближайшую машину, начисто снеся правый подфарник и изрядно дырявя капот, который местами стал напоминать дуршлаг.
— Ты че, дура! — взревели бандиты. — Ты знаешь, сколько эта тачка стоит?
Но Ольга их не слушала.
— Два! — сказала она.
И, резко поведя стволом, спустила курок. Ахнул выстрел, сноп дроби вышиб лобовое стекло джипа, из которого шустро вывалился и рухнул за колесо перепуганный водитель. Злодеи замерли, открыв рты.
Ни хрена себе баба!...
Воспользовавшись мгновенным замешательством, Ольга переломила ружье пополам, выбросив на землю дымящиеся гильзы, и, прежде чем кто-нибудь успел хоть что-то сообразить, толкнула в стволы два новых патрона.
— Три! — сказала она, вскинув к плечу двухстволку и уставя оба ствола в глаза бандитам.
Ружье с такого расстояния — страшное оружие. Даже более опасное, чем пистолет. Из пистолета нужно еще умудриться попасть, а из ружья точно не промахнешься! Да и поражающие возможности у него иные — выстрелом из пистолета можно уложить одного, а дуплет дроби снесет всех. Пусть даже до смерти не убьет, но глаза повышибает точно!
Что и говорить — неприятно ощущать себя диким селезнем на открытии охотничьего сезона.
— Ты это... пальцем-то не шеруди! — тихо сказал кто-то, выражая вслух общее опасение. Кто его знает, насколько тугие у этой старинной берданы спусковые крючки.
Бандиты напряженно заглядывали в дырки стволов, боясь шелохнуться. Но даже не ружье пугало их, а глядящие на них поверх стволов глаза.
Точно ведь пальнет!...