Личный опыт подсказывал Брогану только один ответ: ни Загулов, ни Руш не смогли вернуться, потому что были мертвы.
По какой причине?
Это как раз и предстояло выяснить лейтенанту.
* * *
Снаружи, вне стен купола, продолжал царить сущий содом.
Казалось, что рожденные тут человеческим вмешательством стихии только и ждали момента, когда приборы прекратят свой неусыпный контроль над их буйным перерождением. Вот тут-то процессы новообразования атмосферы и почуяли волю.
Если сутки назад все происходящее в районе ледника можно было назвать контролируемой рукотворной катастрофой, то теперь в окрестностях купола, похоже, вовсю властвовала слепая стихия, сбросившая с себя узду каких-либо коррекций.
Расположенные по кругу семь процессорных станций переработки не просто ревели, они выли, вторя дикому свисту ветра.
Эпицентр бури исторгал во все стороны миллионы тонн ядовитой газообразной смеси, и аппараты первичной переработки уже не могли справиться с количеством поступающего к ним отравленного, новорожденного воздуха.
– Пользуйтесь тросами! – приказал лейтенант, обнаружив ведущие в сторону ледника мономолекулярные канаты, которые не мог оборвать даже неистовый ветер. Они лишь гудели, пропуская мимо себя тонны стремительно летящих в разные стороны воздушных масс.
Сержант Шеборт двигался на правом фланге группы.
Как и Броган, он был высок, обладал монументальным телосложением, уравновешенным характером и немного грубоватыми чертами лица, в данный момент скрытыми опущенными светофильтрами герметичного шлема.
Не найдя каретки, он передвигался, просто перебирая по тросу своими здоровыми ручищами. Автоматическая винтовка, направленная стволом вниз, болталась у него за спиной. Ремень оружия был отпущен таким образом, что сержант мог в любой момент открыть огонь, для этого ему требовалось лишь совершить резкое движение плечом, и оружие тут же окажется в его руках.
Упрямо шагая вперед в клубящейся, желтовато-серой мгле, сержант не испытывал ни страха, ни беспокойства. Ради этих минут они преодолели чертову уйму пространства, и он, помня о том, сколько им пришлось пережить в тесных отсеках «Гарри Трумэна» на пути сюда, просто не мог позволить себе проявлять сейчас какие-либо эмоции.
Он был уверен в себе, в своем командире, в своих подчиненных, в космическом корабле, что поджидал их возвращения на орбите, наконец, в своей стране, интересам которой он служил… Эта уверенность питала их всю дорогу сюда, заставляя здоровых мужиков, ютящихся в тесных отсеках, отделенных от бездны космоса лишь относительной защитой корабельной обшивки, день за днем повторять про себя, как какую-то ритуальную молитву: Я СОЛДАТ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ…