– Не хочется последние минуты прожить трусом… – произнес он, не отрывая глаз от дороги, что летела под капот машины серой бесконечной лентой. – Не хочу задыхаться в убежище или скитаться по отсекам «Альфы» – на это у меня нет ни смелости, ни сил… – откровенно признался он. – Долгая агония среди обезумевших людей – это слишком сильное испытание для меня. К тому же я верю своим внутренним ощущениям. Я, как и ты, подвержен логике.
– В чем ты видишь логику?
– В твоих словах. Что бы ни таилось на леднике, ОНО пролежало там миллионы лет. Думаешь, ОНО было оставлено, чтобы поработить или уничтожить нас? Я не верю. В этом нет смысла. И в истерии по поводу ксеноморфов тоже. Я не настолько сошел с ума от страха, чтобы безоглядно принять на веру то, что какой-то организм, оттаяв из-подо льда, вдруг оживет и кинется убивать всех вокруг… Такого не бывает. Мамонты, которых доставали из-подо льда на Земле, не бросались на палеонтологов, они были мертвее мертвого…
– Это космос, – напомнила ему Лада. – Возможно, там, среди льдов, обнаружился след таких технологий, какие нам и не снились. Что тогда?
– Тогда я пойму, зачем «Трумэн» преодолел бездну пространства. И буду первым, кто увидит это. Понимаешь, я не хочу участвовать в том, что ты назвала самоистреблением. Это слишком мерзко, с моей точки зрения. Ощущать собственную беспомощность перед обстоятельствами, что может быть хуже, если конец все равно один?
Его высказанные вслух мысли оказались настолько созвучными собственным ощущениям Лады, что она не нашла слов для возражения.
Вдали, у горизонта, появились первые облака. Они клубились совсем невысоко над землей и казались совершенно непроницаемыми для глаза. Где-то там, за бесформенной эфемерной грядой, таилась роковая процессорная станция.
По показаниям спидометра, до нее оставалось не больше пятидесяти километров.
* * *
Тупой, обтекаемый нос «Бурана» медленно приближался к серебристой, отражающей лучистую энергию броне американского крейсера.
Приборы обоих кораблей вели взаимный диалог на отведенных для компьютерной связи частотах. Автопилоты очень хорошо понимали друг друга, между ними не стояло ни расовых различий, ни подозрительности, ни страха, чего нельзя было сказать о людях.
– Приготовиться! – резко приказал Кински в коммуникатор.
Джон сильно сдал за последние несколько часов.
Его парни лежали там, на холодной, мертвой земле, у самой границы льда, и бьющий со стороны ледника ветер засыпал их тела песком и пылью.
Он видел их… Отправленные в район процессорной станции автоматы разведки неторопливо ползали среди трупов, показывая страшные подробности гибели взвода. Из туманной дымки испарений медленно проступали контуры окоченевших в неестественных позах тел, за которыми тлело это проклятое зарево, освещая густой туман и заставляя Кински нервно ломать побелевшие пальцы.