Он видел ее под прозрачным колпаком барокамеры… В чем же она провинилась перед судьбой? Почему так?!.
Ни один из этих вопросов не находил ответа ни в разуме, ни в душе. Там, казалось, гнездится одна лишь надсадная боль, смешанная с обреченным, гадливым чувством собственной беспомощности перед жестокими обстоятельствами.
Колвин прошел войну на Кавказе. Устав убивать, он однажды нашел в себе силы бросить эту кровавую мужскую работу, с тем чтобы обратиться к другой стороне той же медали.
Несколько лет он провел в подземных бункерах поселка Гагачьего, разрабатывая первый сервоприводный протез человеческих конечностей, уникальность которого состояла в том, что он, по сути, становился не протезом, а частью организма, конвертируя и используя тепловую энергию живых тканей.
Колвин создал его лишь затем, чтобы убедиться, – никому не нужно лечить искалеченных на войне ребят, на это у государства нет денег. Деньги были лишь на то, чтобы создать потенциально военную разработку и положить ее под сукно, до тех пор, пока его идея вдруг не приобрела свое место в игре под названием «война умов»…
Колвин сидел, понурив голову, машинально комкая в ладони теплый, глянцевый картон невесть кем подсунутой под его замок игральной карты.
Сколько раз в жизни он оказывался бессилен перед судьбой? Сколько раз ему приходилось идти на поводу у цепи роковых обстоятельств? И сколько раз он опускал руки, пасуя перед ними?
«Много…» – с горечью признался сам себе Колвин.
Пустота квартиры давила на него, спрессовывая мозг в усохший от боли брикет. Образ Лады дрожал и плавился в его мыслях, Колвину казалось, что он физически ощущает каждый день ее безнадежной агонии…
«Безнадежной только в том случае, если ты опять уйдешь в глухую защиту, ради своих чистых рук, незапятнанной репутации… а кому она нужна, Колвин, эта твоя репутация? Кому ты вообще нужен, кроме нее, умирающей сейчас в реанимации?»
Антон Петрович машинально разжал ладонь и вновь посмотрел на смятый кусочек глянцевого картона.
«Свобода одного кончается там, где начинается свобода другого».
Именно в этот миг, глядя на сливающиеся перед глазами буквы, он впервые подумал: а быть может, роковая цепь случайностей – это не прихоть судьбы, а чья-то злая, просчитанная воля, толкающая его на определенный шаг?
Он встал, прошел в свою комнату, выдвинул ящик стола и принялся рыться в бумагах.
В этот момент он боялся лишь одного – что случайно выкинул ту визитную карточку.
Нет, она оказалась на месте.
Дрожащими пальцами он набрал телефонный номер.
– Генерала Барташова… – попросил он, когда на том конце взяли трубку.