– Кто его спрашивает? – осведомился женский голос.
– Передайте, что звонит Колвин. Он поймет…
Антон Петрович сел на кровать, опустив голову, и приготовился ждать.
Однако Барташов оказался поблизости. Секунд через десять в трубке раздался его сочный бас:
– Да, я слушаю.
– Николай Андреевич? Это Колвин… Нам нужно встретиться.
– Антон Петрович, ты же знаешь, что мое предложение и все связанные с ним условия неизменны, – ответил Барташов так, будто они расстались только вчера и он ждал этого звонка.
– Да, я понимаю… – проронил Колвин. – Давай встретимся. У меня тоже появились определенные условия, но я согласен работать…
* * *
За те годы, что Колвин безвылазно провел в Москве, в поселке Гагачьем опять закипела жизнь.
Антон Петрович вышел из машины у знакомого, уходящего под землю бетонного пандуса, который запирали мощные раздвижные ворота.
Да, жизнь определенно вернулась сюда… Признаки запустения старого военного городка все еще присутствовали, но это уже больше походило на детали маскировки, нежели на истину, отражающую подлинное положение вещей. Взгляд Колвина, скользнувший по серому бетону и прилегающим ко входу хорошо знакомым окрестностям, машинально отметил обилие устройств скрытого и явного наблюдения, охранные рубежи и прочие признаки грамотно организованного охранения. Солдат или персонала нигде не наблюдалось, и внешне «Гаг-24» выглядел все таким же обветшалым, давно заброшенным военным городком времен слома социалистической системы, но, шагая вслед за Барташовым по узкой, вьющейся меж сосен тропе, Антон Петрович с удивлением и даже некоторой внутренней дрожью дважды натыкался взглядом на замаскированные дерном щели в земле. Они проявлялись внезапно, когда до них в буквальном смысле оставалось сделать пару шагов, и угадывающийся в сумраке подземных огневых точек слабый отблеск пулеметных стволов ясно говорил о том, что они обитаемы…
– Отдельный спецбатальон внутренних войск, – скупо пояснил Николай Андреевич, проследив за взглядом Колвина. – Ребята свое дело знают, – мрачновато добавил он.
Вообще, за те несколько часов, что им пришлось провести вместе по дороге сюда, Колвин заметил, что Барташов тоже достаточно сильно изменился со дня их последней встречи. Генерал явно сдал – не в физическом, а скорее в моральном плане, был мрачен, неразговорчив, да и осунувшееся лицо с ясно обозначившимися мешками под глазами говорило о каких-то преследующих его проблемах.
– Ладу привезли? – внутренне сжавшись, спросил Колвин, когда они остановились перед неприметной стальной дверью в серой бетонной стене. Барташов в этот момент разговаривал с кем-то внутри бункера, воспользовавшись для этого устройством, похожим на трубку сотовой связи. Ясно, что радиоволны не могли проникать в бункер, но, очевидно, рядом с дверью было спрятано ретрансляционное устройство для внутренней кабельной сети связи.