Идея могла уйти. Колвин был знаком с подобными случаями, когда проект сначала резали, а потом он вдруг осуществлялся под другим именем, и принял меры предосторожности против этого. А когда его идею положили в стол, он не нашел нужным вносить дополнения и коррективы.
Главный итог исследований все эти годы находился при нем.
Вид разлагающейся руки не мог ввести Антона Петровича в замешательство. Он бился над той же проблемой много лет. Живая ткань упорно не хотела соединяться с полыми металлическими костями, внутри которых располагались моторы и приводы…
Как ни странно это прозвучит, но внезапное решение данной проблемы пришло из… космоса.
Известно, что уже много лет ученые собирают пробы космической пыли, частицы комет, газообразные взвеси из атмосфер планет Солнечной системы, лунные реголиты и прочие образцы вещества, какие только можно добыть вне земной атмосферы.
Колвина заинтересовали такие образцы, полученные из кометных газовых шлейфов. Он собирался поставить ряд опытов над ними, потому что знал: некоторые вирусы космического происхождения по сути не являются живыми организмами, они представляют собой нечто среднее между живым и неживым – их молекулы сложнее любого неорганического вещества, но они «недоразвиты» до уровня самой примитивной органики.
Мучаясь над проблемой совместимости живого с неживым, Колвин вполне справедливо надеялся, что исследования в данной области помогут ему в решении вопроса.
Он не ошибся, хотя результат пришел совершенно неожиданно и совсем не в том виде, как представлял себе Антон Петрович. Собственно, начиная исследования, он и надеяться не мог на то, что предстало перед ним в конечном итоге.
Подвергая образцы различным воздействиям, как излучения, так и иных мутагенных факторов, он внезапно получил некую разновидность уже известного соединения, молекулы которого обладали способностью к химической мимикрии. Говоря проще, молекулярная структура вируса «приспосабливалась» к тому веществу, с которым в данный момент находилась в непосредственном контакте, слипалась с ним, причем вирус обнаружил еще одно неоценимое для Колвина свойство: он мог маскироваться сразу под несколько веществ.
…Генерал встал, прошелся по узкому пространству своей комнаты.
Ощущение, что она станет его последним пристанищем в этой жизни, не покидало Антона Петровича.
Он влип. Единоличное обладание государственной тайной, способной изменить некий ход истории, никогда не прощалось отдельному индивидууму. Это он усвоил твердо.
Государственная тайна… Колвин вдруг усмехнулся, зло, саркастически. Когда он спускался в эти бункера, чтобы смахнуть пыль с бесценной аппаратуры, его знание не было нужно никому. Не было ни ажиотажа вокруг искусственных организмов, ни самой проблемы… теперь же, когда американцы создали и продемонстрировали всему миру своего первого искусственного бойца, у кого-то вдруг загорелось кресло под задницей, и тут же вспомнили про «Гаг-24», про него, про разработки.