– Ладно… – Барташов сел и прихлопнул жилистыми руками с растопыренными пальцами темную столешницу своего рабочего стола. – Ладно! – грозясь неизвестно кому, повторил он. – Все свободны, майор Колышев, останьтесь.
Офицеров, которых только что чудом отнесло от больших неприятностей, уговаривать не пришлось. В эту минуту покинуть кабинет Барташова, сохранив при этом погоны на плечах, было тайной надеждой каждого из них, поэтому помещение опустело будто по волшебству.
– Садись, Вадим, – мрачно произнес Барташов, когда дверь кабинета наконец закрылась. – Садись и докладывай. Все подробно, безо всяких фортелей.
– Так точно… – Колышев сел в указанное кресло. Вид у него был не менее сумрачный, чем у генерала.
– Где вы его нашли? – спросил Барташов, нервно закурив.
– В семнадцатой районной больнице. По словам врачей «Скорой помощи», их вызвал дворник, убиравший в парке листву, неподалеку от дома Колвина.
– Что он мог там делать?
– Понятия не имею. Дворник увидел лежащего на аллее человека и поначалу подумал, что это пьяный. Потом, разобравшись, что к чему, вызвал «Скорую».
– Сердечный приступ?
– Нет, инфаркт, осложненный инсультом в коре головного мозга. Когда прибыла бригада реанимации, Колвин уже пребывал в состоянии клинической смерти.
– Его откачали?
– Да, им удалось по дороге в больницу завести его сердце при помощи высоковольтного разряда. Но в данный момент положение не из легких. Кровоизлияние в мозг повлекло за собой паралич. Сейчас он не может ни говорить, ни двигаться. Находится в отделении реанимации, на искусственном кровообращении и насильственной вентиляции легких.
– А врачи? Что говорят врачи?
– Ничего. Да в таком положении давать какие-то прогнозы может только идиот, – мрачно резюмировал Колышев. – Колвина насильственным образом выволокли с того света. Что тут можно прогнозировать?
– Да, я понимаю… – Барташов встал и прошел по кабинету из угла в угол. – Эх, Антон, Антон… Не за те идеалы ты уцепился… – сокрушенно произнес он. – Я же говорил ему, забудь. К черту ему нужны были все эти старые обиды!
– Я думаю, что дело не в этом… – осторожно произнес Колышев.
– А в чем?!
– Возможно, он узнал о нашей операции. Я имею в виду инцидент в парке.
– Думаешь? – Барташов остановился, машинально сгреб пальцами свой мясистый подбородок и покачал головой. – Может быть… Но я же просил его: давай работать, так нет, уперся – бесчеловечно, бесчеловечно… А посылать наших ребят на смерть к этим долбаным моджахедам – это человечно?! Я же не в свой карман гребу, мне нужна машина для войны, чтобы пацаны не гибли в горах. А он… – генерал отпустил подбородок и безнадежно махнул рукой.