— Были ли в кабинете Крестовникова следы обыска, похищены ли деньги и ценности?
— Сын и вдова покойного заявили, что всё на месте. Даже братья Алексея Константиновича — а это богатые и влиятельные люди — отказались инициировать расследование. Все словно сговорились замалчивать эту очень подозрительную смерть!
— Господин Морозов! Возможно, вы только что сообщили мне весьма важные сведения. Дело в том, что я приехал в Москву не по делам коронации. Она назначена на начало мая, время подготовиться ещё есть. В апреле я приеду снова и останусь у вас безвылазно до самого окончания торжеств. Пока же мы с Павлом Афанасьевичем Благово — полагаю, вы его помните — выполняем секретное августейшее поручение. Мы ищем убийцу Макова.
— Макова? — опешил фабрикант. — Да он же сам застрелился!
— Была произведена инсценировка. Заметьте, как и, возможно, в случае с Крестовниковым. Чтобы усыпить бдительность преступников и не возбуждать излишних толков, государь приказал объявить о самоубийстве бывшего министра. Ведётся негласное следствие. Мы подозреваем в совершении злодейства некоего Рупейто-Дубяго. Это бывший офицер, бывший агент Третьего отделения и большой мерзавец. По обнаруженным его письмам, он собирался убить и ограбить у вас в Москве какого-то купца-рогожца. Не вашего ли Крестовникова? Сегодня у меня встречи с обер-полицмейстером генералом Козловым и начальником сыскной полиции надворным советником Эффенбахом. Я поинтересуюсь у них этим делом. В какой части проживал покойный?
— В Пятницкой, во втором участке.
— Ваш рассказ, тем не менее, выглядит странным. Почему тревогу по поводу возможной насильственной смерти Крестовникова бьёте только вы, посторонний ему человек? А сын, вдова и братья молчат?
— Я… я не знаю.
— Разгадка убийства — или несчастного случая, если права полиция — в ответе на этот вопрос. Как только я узнаю ответ — тот час же сообщу его вам.
— Буду весьма признателен, господин Лыков. Я помню, что вы с Благово умеете находить ответы на вопросы.
— Могу ли я рассчитывать на содействие в расследовании господина Горсткина?
— Полностью и безусловно; я распоряжусь.
— Честь имею!
С Рогожского кладбища Лыков поехал на Тверской бульвар, 22, в канцелярию московского обер-полицмейстера. Доложился секретарю и был тут же допущен в кабинет. Козлов, моложавый свитский генерал с залысиной и смешными длинными усами, торчащими в стороны, словно стрелки часов, принял гостя радушно. Они познакомились три года назад. Тогда Алексей на потеху обер-полицмейстеру порвал кандалы легендарного Тунгуса — первого силача среди уголовного мира империи. Род Козловых — старинный нижегородский, известный с 16-го века, что ещё более сблизило генерала и титулярного советника.