— Давно послали?
— Вчера, как тот из Москвы вернулся.
— Что же вас к этому побудило?
Генерал опять пошамкал губами, потом сказал, глядя на Благово с некоторой иронией:
— Видите ли, молодой человек, я только с виду придурковатый. В польскую компанию 1863 года я отвечал в корпусе за разведочное направление; некоторое понятие имею. Меня насторожили нестыковки в указе об отставке ротмистра Штакенберга. Как, кстати, его настоящее имя?
— Рупейто-Дубяго. Он действительно отставной ротмистр из драгун, но начинал армейским кирасиром.
— Ещё надеялся меня обмануть, дурачок, — усмехнулся генерал. Он порылся в столе и протянул сыщикам бумагу — это оказалась копия запроса в Военное министерство. Письмо было составлено очень умно и выказывало замечательную наблюдательность корреспондента.
— Я думал, вы пришли в качестве ответа на запрос.
— Извините, ваше превосходительство, но мы не из Военного министерства, а из Эм Вэ Дэ. Преследуем этих убийц во исполнение монаршего распоряжения.
В один миг тщедушный на вид генерал вскочил на ноги:
— Чем я могу помочь в исполнении данного распоряжения?
— Где Рупейто-Дубяго может находиться сейчас?
— Ему предоставлена служебная квартира в нашем здании. Вход со двора, во втором этаже налево. Ротмистр жалуется на боли в руке — последствие контузии — поэтому редко выходит. Я уж на него, как на работника, рукой махнул. А выгнать боевого офицера было совестно.
— Можете, ваше превосходительство, прямо сейчас начать искать ему замену. Лыков, за мной!
Они обнаружили убийц сразу, как только вошли во двор. Рупейто стоял около выгреба и что-то сердито выговаривал Мишке Самотейкину, а тот согласно кивал низколобой головой. Увидев Лыкова, живого и здорового, оба выпучили глаза.
— Шутник покойник: умер во вторник, в среду хоронить, а он поехал боронить! — ухмыльнулся Алексей. — Ась? Что-то я не вижу на ваших рожах радости. По поводу моего чудесного воскрешения.
Рупейто сунул было руку в карман шинели, но Благово уже нацелил свой верный «галан»[130] ему в лоб. И сказал вкрадчиво:
— Знал бы ты, скотина, как я мечтаю пристрелить тебя при сопротивлении аресту, ты бы не шевелился…
И ротмистр тут же поднял руки вверх. Зато осерчал Мишка Самотейкин. Не обращая внимания на дуло револьвера, он, словно бык, попёр на Лыкова.
— Чё, мало тогда показалось? Добавки отвесить?
— Ага, — улыбнулся Лыков во весь рот, уже предвкушая удовольствие. — Я тогда шутил, а нынче всерьёз будет. Готов ли?
— Готов, готов.
— Ну, тогда получи.
И неожиданно с двух строн сильно хлопнул колбасника кулаками по ушам. Тот опешил, разинул рот и тут же получил прямой в челюсть. Быстро-быстро засеменил назад, но не удержался на ногах и шлёпнулся на пятую точку. Из разбитой губы обильно хлынула кровь.