— Слушай, Пилюгин, ты в адвокаты, что ли, записался? За этого преступника горой. Что-то раньше ничего подобного за тобой не замечал. Короче, до суда твой… как его?
— Иванов.
— Твой Иванов будет сидеть в СИЗО, и никаких разговоров. У меня все. Свободен, майор.
— Меру пресечения определяю не я, Герман Федорович, а судья, — не отступал Пилюгин.
— Ты только дурочку не валяй, а? — опешил генерал. — Судья определяет меру пресечения, исходя из твоего представления. От тебя именно такое представление и требуется. Если замминистра по этому поводу позвонит мне повторно, то пеняй на себя.
— Понял… — нахмурился Пилюгин и направился к двери.
— А ну стой, — сказал генерал. — Что ты так из-за этого бывшего майора распереживался?
— Бывших майоров не бывает, товарищ генерал. Да и не из-за майора я! Мне этот козел Муравьев… что мы, как бобики, а? Какой-то баксовый туз нажал, а мы сразу хвостами виляем? Мы-то сами кто после этого?
— Хм… н-да… — закашлялся Герман Федорович. — Считай, я твоих слов не слышал. Что поделаешь, Пилюгин, мы люди подневольные. Кто кого ужинает, тот того и танцует… Ладно, иди к чертям, надоел!
Майор усмехнулся и вышел, тихо и плотно закрыв за собой дверь…
…Пилюгин замычал, будто ему сделалось невмоготу, замотал головой, но воспоминания не оставляли его. Галка уже смотрела на отца с испугом. Витька молча сопел, смотрел в окно. А Пилюгин мотал головой и глаз не открывал…
— …Ну что же, Александр Иванович, следствие подходит к концу — дальше суд будет решать, виновен — не виновен, сколько дадут — я свое дело сделал.
— В лучшем виде, — усмехнулся Александр Иванов.
— Как здоровье-то? — непривычно сочувствующим тоном спросил Пилюгин.
— Тебя это волновать не должно.
— Эх, Иванов, смотрю на тебя — ну, ни грамма раскаяния, — вздохнул Пилюгин.
— Нету раскаяния, что поделаешь.
— Ни о чем не жалеешь?
— Почему? Жалею… — пожал плечами Александр. — Жалею, что не замочил эту скотину.
— Если бы замочил — другой разговор с тобой был бы. Лет на пятнадцать потянул, не меньше.
— Мне все равно, сколько сидеть. Скорее всего, недолго…
— На амнистию надеешься? Или на условно-досрочное?
— На небесную амнистию, — Александр показал пальцем в потолок. — Болезнь у меня, сам знаешь, майор… сердце едва фурычит…
— Знаю, — нахмурился Пилюгин. — На зоне всякие болезни лечат… А когда тебе исследование должны делать?
— Да тебе-то что? Теперь уж не будут…
— Почему?
— В СИЗО с аппаратурой они не поедут, — усмехнулся Александр. — Ладно, перебьюсь. Мне не привыкать.
— Я представление напишу — может, судья и под подписку тебя выпустит, — уводя глаза в сторону, проговорил Пилюгин. — Сам я эти дела не решаю…