Знакомые девчонки так завидовали ей, когда она выходила: за него замуж. Еще бы – двадцать пять лет, возраст старой девы. А тут такая партия. Шикарная четырехкомнатная квартира в Ленинграде, иномарка, деньги… Да и сам он недурен собой. Вот только не знали они, что любви как таковой между ними не было.
Андрею тогда исполнилось двадцать восемь. «Уже пора», – любил повторять он, имея в виду предстоящий брак, ну а ей было уже «ой как пора», и это их объединяло…
Тетя Маша посмотрела на Анфису, чье лицо на миг опечалилось от нахлынувших воспоминаний, понимающе вздохнула и вдруг засуетилась:
– Про Маруську-то я забыла.
Хлопнула входная дверь, тетушка исчезла за ней.
Что за Маруська – Анфиса не знала. И знать сейчас не хотела. Голова гудела от выпитого. Она посмотрела на почти допитую ими бутылку вина. Да,
хорошо посидели, «Вот и обмыли заявленьице»,-подумала она.
Тетя Маша появилась через несколько минут возмущенная. И потянулась за веником и совком.
– Что случилось? – лениво спросила Анфиса.
– Вот старая стерва, опять соли насыпала.
– A-а, –Анфиса зевнула. Ей было лень сейчас расспрашивать тетушку о «старой стерве» и «соли».
Тетя Маша вновь исчезла за дверью.
И только уже ложась спать, Анфиса поинтересовалась:
– Тетя Маша, кто «стерва» и что за «соль»?
– Да тут у нас в соседнем подъезде старичок освободился…
– Это как? – удивленно перебила Анфиса тетушку.
– Ну, вдовцом стал, – уточнила та. – Вот Галька с Клавкой его и не поделили. А Галька баба злобная, сыплет Клавдии под дверь то крупу, то соль. Ну, вроде как порчу ей делает. Та расстраивается, а сердечко у нее больное. Я и побежала поскорее убрать, чтоб она утром не увидела.
– Не поделили бабки деда, – засмеялась Анфиса. Да, с тетей Машей не соскучишься. Когда общалась с ней, погружалась в какой-то другой мир – мир пожилых людей с их заботами, страхами, суевериями… Анфисе он казался забавным и слегка нелепым. Но больше всего Анфису притягивали влюбленные пожилые пары. Ей казалось, что любовь в этом возрасте самое чистое, умудрённое жизненным опытом чувство. И ей очень хотелось самой испытать его, если доживет до седин.
– Смейся, смейся, заворчала тетя Маша,
Вот когда тебе стукнет под семьдесят, дети взрослые, внуки уже выросли, так и подумаешь: а вдруг до девяноста дотянешь, так что ж двадцать лет одной куковать? А старички сейчас–дефицит. На вдовцов у нас в очередь записываются, – она засмеялась.
– А что ж ты?
– А я принца… Ой, нет, теперь уж короля какого-нибудь завалящего подожду…