— Да, — ответил Флетчер.
— Да, — прохрипел капитан.
Бразилец выстрелил в воздух, и дуэлянты тут же бросились друг на друга. Послышался звон скрестившихся клинков, посыпались искры. Шлепая по настилу палубы босыми ногами, пыхтя и чертыхаясь, Флетчер и Уилсон попеременно то уходили в глухую защиту, то вновь переходили в наступление, стараясь нащупать в обороне противника уязвимые места. Штурман был более подвижен, чем капитан. Последний, экономя силы, предпочитал топтаться на пяточке диаметром два-три ярда, тогда как Весельчак Томми прыгал вокруг него, словно охотничий пес вокруг затравленного медведя. Однако какой бы тактики не придерживались фехтующие, все их усилия были напрасны. Несколько глубоких царапин и незначительных уколов — вот и все, чего они добились к исходу пятой минуты поединка. Лишь на шестой минуте в картине боя появились новые штрихи. Заметив, что Уилсон недостаточно уверенно владеет кинжалом и с трудом отражает выпады, нацеленные в его левый бок, Флетчер активизировал свои действия в этом направлении и вскоре вынудил противника попятиться к грот-мачте. Капитан уперся спиной в кофель-нагельную планку и сделал отчаянную попытку поразить Флетчера в правую руку, но его клинок лишь распорол рубаху штурмана в области предплечья. В ту же секунду Весельчак Томми сделал замах и попытался нанести противнику страшный удар по голове. Увы, ему не повезло. Правая нога его вдруг поскользнулась на жирном пятне, оставленном потрохами золотой макрели, он потерял равновесие и, стараясь не упасть, в отчаянье ударил шпагой по кофель-нагелю. Клинок не выдержал и сломался с неприятным звоном — звон этот показался Флетчеру похоронным.
В глазах Уилсона сверкнул дьявольский огонек торжества. Отшвырнув штурмана локтем на открытое пространство, он провел стремительную атаку и…
Грянул пистолетный выстрел.
Капитан, неудержимо летевший на Весельчака Томми, нелепо вскинул руки, вздрогнул, каждой клеточкой своего тела ощущая ледяной холод, и, будто подкошенный, повалился на палубу. Кровь хлынула из его простреленного виска, и он испустил дух, так и не узнав о том, что весь спектакль с пропажей серебряной цепи, якобы принадлежавшей Флетчеру, был придуман и подстроен Роком Бразильцем. Не узнал он и того, что роковой для него выстрел тоже был сделан Роком.
Пороховой дым еще не успел рассеяться, а уж с двух сторон — с бака и с юта — к месту трагедии устремились флибустьеры. Толпа, предводительствуемая позеленевшим от злости Кайманом Пэрри, с угрожающими криками набросилась на убийцу, разоружила его и, нещадно избивая, потащила к фок-мачте, горя желанием поскорее накинуть ему на шею пеньковый галстук и вздернуть на ноке фока-рея. Другая часть команды, состоявшая из компаньонов и старых корабельных товарищей Рока — в основном, голландцев и французов-буканьеров с Эспаньолы, — не хотела отдать его на растерзание сторонникам застреленного капитана и, бряцая оружием, попыталась силой вырвать Бразильца из рук боцмана и его дружков. Раздались пистолетные выстрелы, послышались проклятия и приглушенные стоны раненых. Обе враждующие группы, словно очумелые, с ревом пошли стенка на стенку, пустив в ход сабли, вымбовки и кинжалы.