Древесное масло было одной из множества редких вещей, пользовавшихся неизменным спросом к северу от Шаанга. И именно оно, судя по всему, было в больших толстобоких горшках, которые висели в веревочных корзинах по бокам у мулов, входивших в город. Круглые крышки были запечатаны желтоватым воском, а погонщики внимательно следили за тем, чтобы ни одно из животных не решило сократить путь, размолотив свою поклажу о ближайший каменный угол. Двигаясь мимо опустевших деревянных рядов, в которых раньше обычно крутились шустрые приказчики имперских торговых домов, караван вытянулся вдоль крепостной стены, направляясь в сторону базарных складов и резиденции рыночного начальства.
У ворот остались лишь хозяин каравана и два десятка его охранников. Командир караула с удовлетворением принял от торговца маленькое подношение, полученное за быстрый пропуск в обход общей очереди, и ответная улыбка караванщика была столь же искренней. Рассматривая золотую монету, выуженную из холщового кошеля, офицер стражи, чья смуглая кожа выдавала примесь сиртакской крови, удивленно нахмурился.
— Откуда это такие?
Безупречно гладкий кругляш не имел на своей поверхности никаких знаков, но по весу и форме походил на «неразменный» дихрам.
— Я не задаю таких вопросов своим покупателям, — пожал плечами рослый торговец в сером дорожном одеянии.
— Разумно, — согласился стражник, пряча звенящий кошель в один из накладных карманов на дубленом поясе. — Сколько там получилось?
Базарный писарь, стоявший неподалеку, пошевелил губами, заканчивая свои подсчеты, и сделал несколько грубых пометок на прямоугольной «табличке», которую держал в руках. Свинцовое стило оставило на растянутой тонкой коже характерный след.
— Получается… порядка… около семидесяти мулов и два десятка лошадей.
— Обычная пошлина за средний караван, — сделал вывод начальник караула.
— Разумеется, — кивнул торговец и полез обратно за пазуху туда, откуда недавно уже извлек один мешочек с монетами.
В этот момент охрана купца набросилась на немногочисленных солдат, выхватывая длинные кривые ножи. Ранджан ударил офицера стражи снизу в живот чуть выше железной пряжки на поясе, легко пробив каленым клинком грубый панцирь из кожаных полос, представлявший единственную защиту нечистокровного юнь. Оттолкнув умирающего в сторону, раджа зашагал к воротам, открывая первый элемент катха, походя полоснув лезвием по горлу писца, все еще стоявшего на прежнем месте и удивленно таращащегося на происходящее.
Бой за старые деревянные ворота был недолгим. Срывая крышки и разбивая глиняные стенки, солдаты Отрекшегося выбирались из пузатых горшков наружу, яростно набрасываясь на защитников Аолянь и всех, кому не посчастливилось оказаться поблизости. По дороге, поднимая облако пыли, к городу стремительно приближались передовые отряды первой тысячи под командованием Нагпура.