А, ерунда все это. Не нашел своего счастья, так нечего чужому завидовать. Да и счастье-то сомнительно, как январская оттепель: днем тает, а к ночи завернет под сорок. Насмотрелся он тут на семейные сцены…
Князев тряхнул головой. Было без четверти пять. Костер чуть курился. Комары слетелись со всей тайги и зудели пронзительно и надсадно. Матусевич дремал, уронив голову на колени, Князев кинул в него веточкой:
– Володя, подъем!
Матусевич встрепенулся, вскочил и смущенно засмеялся:
– Разморило что-то…
Ему хотелось поговорить, рассказать, что он сейчас во сне пил пиво и закусывал живым трепещущим хариусом и что это было очень вкусно, но Князев уже стоял и нетерпеливо похлопывал ручкой молотка по сапогу.
Они отошли метров на триста, когда Князев вдруг необычно вежливо попросил:
– Володя, будь добр, достань, пожалуйста, кружку.
Матусевич полез в рюкзак, пошарил и упавшим голосом сказал:
– Потерял…
– Вот иди и ищи! – сухо ответил Князев. – Даю тебе пятнадцать минут.
Матусевич хотел что-то сказать, но раздумал, махнул рукой и рысцой побежал обратно.
Покидая стоянку, Князев видел кружку, она стояла на камне у ручья, там ее забыл Матусевич, когда пил воду. Лучше было бы вернуть его немного попозже, километра через полтора, так было бы чувствительнее, но это заняло бы слишком много времени. Ничего, лишние шестьсот метров – тоже неплохой урок растяпе.
Матусевич всегда что-нибудь терял. В первых маршрутах он потерял два ножа – свой складник и хлеборез Костюка. Потом в разное время оставил где-то на обнажениях крышку от котелка, в которой было так удобно разогревать консервы, и офицерскую линейку. Список потерь венчал охотничий топорик, который Князев простил Матусевичу только потому, что тот клятвенно обещал прислать из Киева «точно такой, даже лучше».
– С твоей академической рассеянностью не в поле работать, а ворон ловить! – сердился Князев, у которого вся мелочь была на привязи. А Тапочкин назвал Матусевича «сто рублей убытка».
Не партия, а детский сад. Князев вспомнил, как в экспедиционной стенгазете «Комар» ему посвятили дружеский шарж – нарисовали наседку с его профилем, под крылом молоток, на боку сумка, кругом цыплята с рюкзаками. Они были похожи на некоторых первогодков, во всяком случае, те себя узнавали. Рисунок сопровождался стишком:
Наседке Князеву привет!
Живи еще хоть триста лет,
Пиши отчеты и статьи,
А спецов молодых – расти!
Удачная шутка имела и неприятные для Князева последствия: главный геолог, который давно приглядывался к его воспитанникам, забрал у него двух опытных поисковиков, а взамен дал техника Высотина и Матусевича.