Все шло к тому. Неделю назад, когда было еще солнечно, стрелка анероида неуклонно поползла влево. Князев все же надеялся, что распогодится, но вчера у него ломило колено, и он понял, что хорошей погоде конец. Теперь хочешь не хочешь – отдыхай. В дождь по тайге не походишь. И все же обидно. Можно было бы собраться с силами, добить планшет и пересидеть дождь на базе, у печки…
Створка палатки дрогнула, просунулся Заблоцкий в мокром брезентовом плаще. Он дежурил сегодня.
– Доброе утро. Завтрак готов. Будить ребят?
– Не надо. И вы отдыхайте.
Князев полез было за сигаретами, но передумал, повернулся на бок и уснул под мерный шум дождя.
Вскоре дождь усилился и уже не шелестел, а барабанил по палаткам, и где-то начало подтекать и капать на спальные мешки, но этого никто не слышал и не чувствовал. Сладко спится под дождь.
Четвертые сутки лило не переставая. Земля пресытилась влагой и не принимала ее больше, раскисли и потемнели мхи, мочажины ушли под воду, десятки ручейков пробивали русла, спеша вверить себя Тымере. А Тымера разбухла, мутные ее волны ворочали камни, теснили берега, несли коряги и вырванные с корнем кусты. Беспокоясь за свою флотилию, Князев велел отнести лодки повыше и привязать к деревьям.
В палатках было сыро и холодно, из спальников вылезали только поесть и справить нужду. Появились карты. Тапочкин перебрался к горнякам, там было веселей. Но игра «без интереса» надоела, а денег ни у кого не было. Тапочкин попытался организовать «кинг» под носы, долго и путано объяснял правила, сдал карты. Шляхов все спрашивал:
– А теперь кого не брать? Мальцов? А теперь дамочек не брать?
Проиграл он один и хмуро подставил нос. Проходчики, щадя самолюбие бригадира, в четверть силы хлопнули его несколько раз картами, а Тапочкин ерзал и страдал: «Ну кто ж так бьет!» Когда настала его очередь, он долго усаживался поудобней, закатал рукава, поднес к носу Шляхова карты, примерился и злорадно засмеялся: «Начнем экзекуцию!» Бил он не торопясь, с оттяжкой и звонко. Шляхов покряхтывал и дергался. Ударов десять вытерпел, а потом на лету схватил руку Тапочкина, вырвал карты и тяжелой ладонью шлепнул его по шее. На том игра и закончилась.
Князев пытался работать, но в палатке было темно, тесно и мокро. Можно было хоть завтра сняться всем и пойти на базу, переждать непогоду, но бросать лагерь небезопасно, мало ли что может случиться. Оставить сторожа? Доброволец вряд ли объявится, а приказать – язык не повернется. Уйти же одному – такое ему и в голову не приходило.
Неделю назад, еще до дождя, на базе был Лобанов, взял продукты и оставил для Князева записочку Матусевича: