Танечка смотрела на деда безмятежными глазами.
— Не можешь ты мое детство представить, внучка? — старик поставил девочку на пол.
— Деденька, а расскажи мне про мое детство, — сказала она.
— Ух ты, пичуга! — умилилась Варвара Константиновна. — Да ты еще и детства-то не нажила.
— Поди-ка ты, Татьяна, к Алешке, и пусть он мне приготовит бумаги и чернила с ручкой, пока я тут с кашей расправлюсь, — Александр Николаевич ласковым шлепком проводил Танечку. — Я ей покажу старого хрыча! — Александр Николаевич погрозил кому-то ложкой и принялся за еду. — В газету вот ее.
— Да кто же эта обидчица?
— Демьянкова жена.
— А!.. Не трогай ты ее. Себе дороже.
— Я ее под псевдонимом обрисую. Всерьез я, Варя, насчет детей. Надо разговор затевать. Фактов для заводской общественности разве мало найти можно.
— Найти-то можно, — неопределенно согласилась Варвара Константиновна.
Алешка принес все, что попросил дед, и хотел было возвращаться к своему прерванному ужину, но дед остановил его.
— А скажи-ка мне, Алексей Михайлович, как у вас пионерские дела? Идут?
— Идут. В пионеры принимаем. Двоечников обсуждаем… А так… Так ничего особенного. В книжках про других пионеров интересней пишут.
— А скажи-ка мне еще, в каких ты отношениях с Володькой Соколовым?
— В нормальных.
— Ты, брат, поближе к нему будь. Когда за уроками вместе посидите. И другие там ваши дела чтобы по-пионерски. Матери-то у него нет…
— А что, я не знаю. — Алешка нахмурился, потупился и, круто повернувшись, выбежал из комнаты.
— Не отдаст он нашу Маринку Соколову, — сказал жене Александр Николаевич.
Жить со вкусом — всегда было мечтой Зинаиды Федоровны. Но лишь первое время ее замужества, когда она и Дмитрий жили во Владивостоке, было похоже на эту мечту. А потом пошли переезды с одного места службы мужа на другое и постоянное квартирное неустройство. Годы и годы шли далеко не так, как ей хотелось. И самым страшным провалом в ее жизни была война.
И вот теперь у Зинаиды Федоровны было все: комфорт и полный достаток в доме, муж — видный на флоте офицер, дочурка прелестная и умница, и сама она была еще далека от поры увядания и потери вкуса к жизни.
Примирившись с мужем, уверившись в своей власти над ним, Зинаида Федоровна не ощущала и малейшего житейского неустройства. Дмитрий Александрович стал посылать деньги своим старикам-родителям. Ну и что же? Он теперь по новой должности и больше получал, а дом — уже и так полная чаша, крупных покупок делать не надо, и бюджет семьи не терпел большого ущерба. Не мучило Зинаиду Федоровну и честолюбие. Кое-кто из однокашников мужа недавно выслужился в адмиралы, но и Дмитрий Александрович был на верном пути к адмиральскому званию.