По обеим берегам излучины реки на десятки километров рассыпались городские огни; и чем дальше, тем они становились гуще и переливчатей. Волга, укрытая льдом и снегом, меж этих блистающих россыпей казалась мертвенно-тусклой долиной. За огнями города на правом берегу темной неясной стеной высились горы, а над Заволжьем во всю ширь горизонта нависла туча; она была темней ночного неба, и казалось, что через час-другой эта туча доползет до гор и, закрыв все усеянное холодными звездами небо, обрушится на землю обильным снегопадом.
Александр Николаевич смотрел на тучу, на звезды и думал, что вот именно сейчас, стоя один-одинешенек на крутом берегу зимней Волги, он оказался перед неумолимой правдой, потребовавшей от него еще неведомого ему мужества.
Сегодня в цехе он не посмел сам себе сказать, что пришла его старость. Лечиться задумал! А ведь пришла она, неизлечимая старость, давно пришла. А там… там недалек неизбежный день, час, минута, с истечением которой его простая и трудная жизнь канет в вечность.
Вот она, неумолимая правда, до которой он дожил.
Жуткое оцепенение охватило старого человека. Он с усилием заставил себя повернуться и, убыстряя шаги, пошел к высоким домам с ясными окнами. В магазине он купил водки, засунул по бутылке в карманы и пошел к остановке.
Ни автобусов, ни трамваев на остановке не оказалось. Не виднелись они и вдали. Наверное, застряли где-нибудь у железнодорожного переезда. Александр Николаевич зашагал под гору по шоссе. И здесь, на шоссе, катались на салазках детишки; по обочине, свистя лыжами, пробегали парни и девушки.
Остались позади освещенные дома крекингского поселка; за оврагом, на горе, высились глазастые дома завода подшипников, слева светились огни поселка строителей новой теплоэлектростанции и завода синтетического спирта. Все эти отдельные городки как будто стремились слиться своими огнями наперекор разделявшим их оврагам и пустырям. А какими пустынными выглядели тут берега Волги в 1918 году, когда он проходил эти места на миноносце, посланном с революционной Балтики…
Александр Николаевич посмотрел на звезды, все еще мутно светившие с неба. Да, звезды вечные, и огни на земле тоже вечные, и не говорят ли эти теплые земные огни, сверкающие в когда-то пустынной степи, о крови, труде, о жизни поколений людей?
«А Митька? Он тоже… И работал, и воевал, и вот до сих пор служит», — вдруг подумал Александр Николаевич.