Володя улыбнулся такой родной надписи, загрузил самый простенький текстовый редактор, который по умолчанию ставился на каждый вычислитель индивидуального пользования и на несколько секунд чуть прикрыл глаза. Его руки зависли над клавиатурой, как зависают на мгновение руки пианиста над клавишами рояля перед тем, как отправить слушателям великолепие звуков «Аппассионаты»…
И буквально через пару-тройку секунд открывшиеся глаза Антонова будто остекленели, замерли неподвижно, уставившись куда-то в пространство над экраном, пальцы с невероятной скоростью запорхали по клавишам, а бледный, голубоватый фон редактора стал покрываться белой, четкой вязью букв, слов, предложений, абзацев…
…«Господа! Очень прошу вас не искать сейчас виновных, не начинать перепалок кто и что упустил и не учел, это привет только к потере времени, а его у нас не осталось совсем…»
Эйзенхауэр нервно оглядел собравшихся, зачем-то потрогал лежащие перед ним, на столе, папки с документами, потом продолжил:
«Мы с вами оказались перед страшным выбором. Да-да, именно страшным. Поэтому, хочу, что бы кто-то наиболее полно ввел всех присутствующих в курс дела…»
Добровольцев, к сожалению, не нашлось. Собравшиеся в Овальном кабинете чиновники президентской администрации, военные, разведчики и дипломаты предпочли скромно отмолчаться. В душе Эйзенхауэр уже давно начал закипать, возникло с трудом подавляемое желание изо всех сил хлопнуть ладонью по столу, наорать, выплеснуться… но — обстоятельства, проклятые обстоятельства, не позволяли ему вести себя так, как он этого хочет. «Как же проще, наверное, дядюшке Джо, — с завистью подумал Дуайт, — не надо делать вид, что ты уважаешь и ценишь своих помощников. Достаточно пальцем шевельнуть и вот этот, кто притворяется госсекретарем, завтра же будет в арестантской робе рыть канавы…»
Затянувшееся молчание прервал генерал Макартур. Он всего лишь час назад прилетел из Японии, выглядел ужасно утомленным, не выспавшимся, и мундир его, помятый, какой-то неухоженный, более уместным выглядел бы на наблюдательном пункте дивизии, рядом с окопами, а не здесь, в сосредоточии власти всего западного полушария.
— Господин президент, — Макартур встал, — 28 июля, согласно вашей директиве, ВВС нанесли атомный удар по Сеулу. Иных средств остановить наступление комми у нас не было, да и нет. К сожалению, ответные шаги Советов превысили все наши ожидания и расчеты. Уже вечером, по местному, разумеется, времени 29 числа русские бомбардировщики сбросили две атомные бомбы: на нашу авианосную группу в Желтом море и на место сосредоточения корпуса генерала Уокера. И вновь, господин президент, к сожалению, это было только начало. Пока мы пытались справиться с последствиями этих ударов, днем 30 июля, русские разбомбили нашу базу на Окинаве, нанесли удар по корейцам и полностью уничтожили Пусан, в котором были сосредоточены штабы вооруженных сил Южной Кореи, Лиги Наций и наш армейский штаб. Там же пребывало и правительство корейцев. Вот, вкратце, всё.