Наблюдательный абориген, коротко усмехнувшись, поднялся из-за стола и попросил Антона помочь ему… и за пару минут мужчины соорудили в одной из комнат очень удобное ложе из полудесятка матрасов, предназначенное для гостей. Подкинув поверх полосатых чехлов еще пару слежавшихся от долгого хранения без дела, но чистых простыней и небольшое шерстяное одеяло, напомнившее романисту о годах его службы в парашютных частях, Дядя деловито предупредил уже на выходе из комнаты:
— Двери лучше не закрывайте, не от кого… свет в удобствах я оставлю, а то с непривычки все углы лбами пересчитаете… и флягу с водой возьмите себе, что б ночью не искать, если пить захочется. А вообще — отдыхайте спокойно, здесь, у меня, как в сейфе, можно расслабиться.
Вошедшая в помещение сразу после ухода аборигена, Ника ловко застелила простынями матрасы, кинула сверху расправленное одеяло, пока Антон снимал куртку, рубашку и брюки и оглядывал темную комнату, по привычке ища, куда бы положить одежду. Но комната была абсолютно пуста, и романист просто бросил одежду на пол, предварительно свернув и устроив в изголовье куртку вместо отсутствующих подушек, и, едва присев, тут же откинулся на спину, растянувшись во весь рост на матрасе, мгновенно погружаясь в темное забытье глубокого, как речной омут, сна без сновидений. Он уже не слышал, как выходила на кухню за водой, а потом еще и в туалет Ника, как она раздевалась, как пристроилась к нему под бочок и попыталась легкими, неназойливыми ласками привести в сознание… Через пару минут и без того утомленная блондинка прекратила это бесплодное занятие, повернулась спиной к Антону и тихонько, чуть обиженно засопела, угомонившись… сон сморил и ее…