С сильно забившимся вдруг сердцем она пересекла гостиную. Все чувства и органы восприятия были напряжены до предела и, словно открытая рана, реагировали на малейшие изменения в окружающей обстановке, хотя Рейли пока не понимала, отчего это с ней происходит. Только интуиция на уровне животного инстинкта сигнализировала, что здесь случилось что-то очень дурное. Подавив усилием воли сильнейшее желание повернуться и бежать из этого дома со всех ног, Рейли двинулась к замеченному ею в конце комнаты темному следу, и отзывавшийся эхом негромкий стук каблуков был единственным звуком, нарушавшим зловещую тишину.
Лишь сильнейшее беспокойство за сестру заставляло Рейли продвигаться вперед.
Дойдя до разлитой по полу жидкости, Рейли, к своему ужасу, поняла, что это кровь и кровавый след тянется из гостиной по коридору в направлении кухни. Кто-то, истекая кровью, полз по полу, подумала она, и от этой мысли ей стало еще страшнее.
Она постояла у ведшей в коридор арки, не желая двигаться дальше, но понимая, что ей придется это сделать. Все чувства призывали ее побыстрее убраться отсюда и вызвать копов, но она знала, что это невозможно.
Пока по крайней мере она не узнает, что произошло с Джесс — ее младшей сестрой, за которой присматривала большую часть своей жизни. Теперь она уже не могла выйти из игры, хотя и очень этого хотела.
Идя с сильно бьющимся сердцем по кровавому следу, Рейли пересекла коридор, достигла кухни и на мгновение остановилась, инстинктивно понимая, что увиденное там навсегда изменит всю ее жизнь.
В кухне в луже собственной крови ничком лежал мужчина. Судя по всему, его несколько раз пырнули ножом, и он, оставляя за собой кровавый след, по какой-то причине пополз на кухню, где, похоже, и испустил дух…
Рейли изо всех сил прижала руки ко рту, чтобы подавить рвущийся наружу вопль ужаса и одновременно сдержать сильнейший позыв к рвоте.
Частично справившись с собой, она подняла глаза и увидела у противоположной стены мать, которую узнала мгновенно, несмотря на миновавшие со дня ее исчезновения долгие годы. У нее были такие же нежные черты, которые столько раз являлись Рейли во сне, и такие же окаймлявшие лицо светлые волосы.
В снах она всегда ласково улыбалась Рейли, но на этот раз улыбка на ее губах отсутствовала. Более того, черты лица были искажены от боли и ужаса, а из живота торчала рукоять большого кухонного ножа. Она истекала кровью и уже находилась по пути в мир иной, хотя продолжала инстинктивно зажимать рану на животе испачканными в крови руками.
— Боже мой… — только и смогла выговорить Рейли, после чего снова запечатала себе рот ладонями, чувствуя, как душа рвется на части от горечи утраты и ужаса происходящего.