— Я не идиот, — сердито сказал Хомер. — И принимаю его интересы близко к сердцу.
— Например, — сказала Изабел, — хочешь лишить его матери.
Похоже, что Хомер смутился.
— Это все же лучше, — сказал он, — чем лишить его жизни.
— Одно из двух? — спросила Изабел.
— Ты же сама это видишь, — сказал Хомер. — Нам нельзя положиться на то, что ты скроешься под чужим именем. Вместе жить мы больше не можем. И я не в силах контролировать Пита и Джо и их друзей, как бы мне ни хотелось. Единственный, кого в настоящей ситуации я могу спасти, это Джейсон, во всяком случае, пока могу, но лишь при условии, что ты пойдешь мне навстречу: если слухи насчет Джейсона — а они уже ходят> — станут более достоверными из-за подозрений относительно причины твоей смерти, я окажусь не в состоянии спасти твоего ребенка. Мы живем в ужасные времена, и жизни одной женщины и одного мальчика вряд ли изменит равновесие сил, если на чашах весов — власть. Я не жду, что ты поймешь, ты — женщина, ты живешь чувствами. Женщины не так способны на самопожертвование, как мужчины, только когда дело касается их детей, а это вопрос инстинкта.
— Совершенно верно, — согласилась Изабел. — Недаром Теннисон сказал: «Их долг не рассуждать — теперь и впредь, — а выполнить приказ и умереть». У меня есть время подумать?
— Нет. Тут не о чем думать. К тому же ты способна принимать решения мгновенно. Все всегда восхищались этим.
Изабел забрала руку из-под контроля холодного, завистливого жестокого незнакомца, сидевшего рядом с ней.
— Ты завидовал мне? — спросила она. — В этом дело? Я женщина и живу общественной жизнью.
— Нет, — сказал Хомер и засмеялся: этот короткий презрительный смешок был ей знаком. — Борьба женщин с мужчинами на самом деле никогда не была для нас кардинальным вопросом, Изабел. Липа, губка, чтобы поглотить энергию радикалов. Как ты могла подумать, будто для меня что-то значат аплодисменты глупцов или серьезные дискуссии идиотов? Согласием ничего не добьешься. Реальная власть, реальное влияние — вот в чем секрет. У тебя никогда не было власти, Изабел. Откуда ей быть? Ты раскрывала рот и выкладывала всем, что ты думаешь, вернее сказать — чувствуешь.
— Как Дэнди?
— Именно. В большей степени, чем Дэнди. Но теперь поздно к этому возвращаться.
— И ты серьезно полагаешь, что я пойду туда, чтобы умереть? Ты застрелишь меня? Или меня переедет машина? Или еще что-нибудь?
— Я хочу одного: чтобы ты посмотрела не направо, а налево и вышла на проезжую часть. Все произойдет очень быстро.
— Не думаю, что я смогу, — сказала Изабел, — даже если решу это сделать.