— Но можем ли мы рассчитывать па ваше содействие? — с отчаянием в голосе спросил Бестужев.
— В чем вы полагаете возможным мое содействие? — любезно осведомился полковник.
— Вы должны поднять свои полк и стать па защиту погибающей свободы! — восторженно воскликнул Бестужев. — Вспомните: Сергей Иванович — ваш родственник, и вы…
— Думаю, что обвинения против Сергея Ивановича не столь серьезны, — хладнокровно возразил брат Артамона, и он сумеет оправдаться перед правительством.
— Итак, вы отказываете в своей помощи? — горестно сказал Бестужев.
— Сожалею, что ничем не могу быть полезен, — вежливо ответил полковник.
Бестужев, скрестив руки, горящими глазами смотрел на собеседника. Его руки дрожали.
— Не желаете ли подкрепиться? — любезно предложил полковник. — Вы озябли. У меня есть прекрасное бордо.
Бестужев, ничего не отвечая, резко повернулся к двери. Громыхая встречавшимися на пути стульями, он быстро шел через гостиную и столовую на кухню. Хозяин провожал его со свечой в руке.
На дворе поднималась метель. Снежные хлопья, как белые птицы, кружились в непроглядной тьме. Бестужев с трудом отыскал своего украинца-ямщика, нанятого в Житомире. Ямщик заупрямился и ни за что не хотел ехать в Любар.
— Не можно, пане, — говорил он, — кони зморились.
Бестужев упрашивал, уламывал, предлагал деньги, кричал, грозил — все было напрасно. Ямщик отрицательно мотал головой и твердил свое:
— Зморились кони. Никак не можно, пане.
Он привез Бестужева в соседнюю деревушку, где жил его кум, «добрый бондарь», по его словам. Сам он пошел спать в каморку, а Бестужеву принесли охапку соломы в переднюю горницу хаты. Бестужев попробовал прилечь, но чуть только прикрывал глаза, как ему начинал мерещиться героический римлянин с одутловатыми щеками. Бестужев вздрагивал, просыпался и садился на своей соломенной постели. Он слушал с тоской, как выла метель за темным окном, и проклинал и упрямого хохла-ямщика, и вылощенного гусарского полковника с его картинами и роскошным кабинетом.
Наконец он не выдержал и, как только метель немного утихла, разбудил хозяина, расплатился за ночлег, расспросил, как пройти до шляха, и пустился шагать в темноте по сугробам. Он добрался пешком до большого села, расположенного на шляхе, и нанял тут лошадей до Любара.
Утихшая было метель разыгралась утром с новой силой. Снежный вихрь крутил и свистал вокруг Житомира по полям и лесам, наметая сугробы и взлетая белыми вертящимися башнями на воздух. В вихре метели друг за другом кружились Муравьевы, Бестужев и Гебель. Сергей с братом приближались к Любару. Их нагонял Бестужев. Из Житомира в Троянов мчался Гебель с жандармским поручиком Лангом. Позади всех пробирался сквозь метель в летней, ничем не подбитой шинели Андреевич в Житомир.