— Житомир в стороне, и идти туда далеко, — заметил Кузьмин. — Не лучше ли сразу ударить на Киев?
— Киев ближе, — поддержал его Щепилла, — и там тоже есть пушки!
— Мы не можем быть уверены в содействии киевских пушек, — возразил Бестужев. — А там Пыхачев. Он исполнит свою клятву.
Затеялся спор. Кузьмин и Щепилла доказывали выгоды неожиданного нападения на Киев.
— До Киева всего один переход, — говорили они. — Там еще ничего не известно. Быстрота и натиск прежде всего, только это решит дело.
— Да, но Пыхачев… — пробовал спорить Бестужев.
— Да что такое Пыхачев? — рассердился вдруг Кузьмин. — За нас везде будут солдаты!
Он даже покраснел от волнения.
— Ты забываешь, — обратился Соловьев к Кузьмину, — что около Житомира восьмая бригада и наши славяне!
— Да, конечно, — подтвердил Сухинов, — там наши друзья.
Выслушав все мнения, Сергей объявил свое решение: завтра же двинуться на Брусилов, по направлению к Житомиру.
— Если у нас будет весь третий корпус, — сказал он, — то этого достаточно, чтобы остальные присоединились к нам без сопротивления. Тогда Киев и Могилев в нашей власти.
Он тотчас распорядился послать в первую гренадерскую и первую мушкетерскую роты приказ идти прямо в Мотовиловку — деревню, находившуюся на пути в Брусилов, — и там ожидать его с остальными ротами. Туда же должен был привести вторую мушкетерскую роту подпоручик Быстрицкий.
С наступлением ночи Сергей уединился в кабинете. Он сидел за тем самым столом, на котором недавно стояли бутылки майора Трухина, и переписывал свой революционный «катехизис», чтобы завтра перед походом прочесть его солдатам.
В кабинет к Сергею приводили арестованных.
На Киевскую заставу прискакали с новыми бумагами для Гебеля жандармские офицеры Несмеянов и Скоков. Они были вне себя от изумления, когда караульные задержали их.
— Не проспались, черти? — бесился поручик Несмеянов. — Пьяны вы тут, что ли? Не видите, кто едет!
— Видать-то видим — небось не обидим, — весело отвечал солдат, тот самый, на которого майор Трухин накинулся с кулаками.
Кругом засмеялись.
— Ах ты, скотина! — вскипел жандарм. — Да я тебя палашом!
— Погоди, ваше благородие, офицер придет, — говорил солдат.
К саням приблизился прапорщик Мозалевский. Он строго потребовал от жандармов их бумаги и объявил им, что они арестованы. Те не верили своим ушам. Поручик Несмеянов выхватил было пистолет, но взятые на руку ружья мигом его успокоили.
Оба жандарма покорно вылезли из саней и, окруженные конвоем, пошли пешком в штаб.
Увидев на месте Гебеля того самого преступника, за которым они гнались в Житомир, оба тотчас сообразили, что происходит.