Державин умолкает. И тогда из темноты слышится тихий голос Капниста:
— А признайся, Гаврила Романыч, ты повесил этих мужиков больше из пиитического любопытства, чем из необходимости.
Сережа вдруг встает и сходит в парк.
Он глядит вверх, на небо, где звезды пробиваются сквозь разорванные тучи.
Его нагоняет в темной аллее Алеша. Они некоторое время молча идут рядом и потом опускаются на скамью.
— Извивались, подобно червям… — медленно повторяет Сережа, прикрывая глаза рукой. — Это будет мне сниться…
В темноте показывается фигура Матвея.
— Ты огорчен, Сережа, огорчен, да? — ласково спрашивает он, присаживаясь на скамью. — Я тебя понимаю — это ужасно…
— Нет, подумай только, какая слепота! — говорит Сережа, хватая за руку брата. — «Не внемлют — видят и не знают!» И поэт, сказавший это, сам не видит и не знает: и у него самого «покрыты мглою очеса». Вот что страшно!..
— Что делать, — отвечает Матвей, — Державин — человек старого века. Утешимся тем, что наши отцы уже мыслят иначе.
— Все это было давно, а сейчас… — нерешительно замечает Алеша.
— Что сейчас? — нетерпеливо перебивает Сережа. — Разве сейчас считают крестьян за людей? О, если бы я жил во времена Пугачева… — Он договаривает, вскакивая с места: — Я сам стал бы тогда во главе бунта!
Алеша с изумлением смотрит на Сережу, едва узнавая его в темноте: бледный лоб со спущенной прядью волос, сурово сдвинутые брови…
— Сережа, вы настоящий герой! — восклицает он в восторге. — Знаете что? Я хочу быть вашим другом!
Светятся тусклые огоньки за рекой — это, должно быть, костры. Клочковатые тучи мчатся по звездному небу.
— Ах, Сережа! — вырывается у Алеши искренний возглас. — Если бы в самом деле сделать так, чтобы не было на свете этих злодейств!
Какой-то порыв вдруг охватывает Сережу. Ему радостно и легко, как будто он очнулся от тяжелого сна. В груди он ощущает юную силу: все возможно, все достижимо — ведь вся жизнь еще впереди.
— Матюша! Алеша! — говорит он с каким-то вдохновением. — Нас здесь трое. Дадим же друг другу руки и обещаемся… нет, поклянемся вот перед этим небом, перед этими звездами: всегда оставаться верными правде, вот тому чувству, которое сейчас наполняет наши сердца. Ах, как хороша жизнь, когда живешь для отечества, для общего блага!
— Клянусь! — пылко отвечает Алеша.
— Если бы все были такие, как ты! — с дрожью в голосе говорит Матвей, протягивая брату руку.
Все трое молчат, растроганные и умиленные. Сверху, из освещенных окон дома, доносится музыка. Это Семен Капнист играет вальс.
— Наш союз заключен! — говорит Сережа. — Навеки!