Чтоб петлёй худую шею
Сделать более худой, —
Нет надёжнее приюта:
Скройся в лес — не пропадёшь, —
Коль не нравишься кому-то,
Кто других не ставит в грош.
Здесь с полслова понимают,
Не боятся острых слов,
Здесь с почётом принимают
Оторви-сорвиголов.
И скрываются до срока
Даже книжники в лесах:
Кто без страха и упрёка
И за «вольность во князьях»!
Увлекшись песней, Снорри не обратил внимания, как в корчму ввалились двое стражников.
И живут да поживают
Всем запретам вопреки,
И ничуть не унывают
Эти вольные стрелки.
Спят, укрывшись звёздным небом,
Мох под рёбра подложив,
Князь им — он что был, что не был,
Жив — и ладно, если жив!
Знают все лисовьи тропы,
И брега Горынь-реки,
Не пошедшие в холопы…
— Ах, ты, паскуда, — быковидный косматый стражник со всего размаху приложил певца. Тот, прерванный на полуслове, отлетел к стене, лишь жалобно звякнули струны. — Димитрий, вяжи его скорей, немалая нам награда выйдет. Теперь-то ему все его пакостные слова на Князя живо отольются. Ишь, чего удумал, честь нашу задевать. Как будто мы не княжьи люди и чести не имеем.
— Что? Кто там недоволен? — Стражник демонстративно выдвинул из ножен меч и оглядел возмущенных посетителей корчмы.
— Эй, ты, — Снорри неторопливо встал. — Я купил у этого человека песню. И хочу дослушать ее.
— Чего? А в поруб вместе с ним не хочешь? Там и дослушаешь купленную песню! — Оба стражника расхохотались. Видно было, что они привыкли к безнаказанности и не принимают своего противника всерьез.
Трррах!
Тяжелая глиняная кружка впечаталась в неприкрытую бармицей, наглую лоснящуюся рожу Димитрия. Тот мешком свалился на пол, захлебнувшись пивом вперемежку с кровью.
Бац!
Меч Снорри плашмя опустился на пальцы быковидного, оружие того еще не успело брякнуться об пол, а сам хозяин уже застыл в нелепой позе, уставившись на меч, замерший у его груди.
— Так ты говоришь, честь имеешь? — Снорри демонстративно покачал клинком вверх-вниз. — А сам, видать, из челядинцев князя будешь? И на вольного человека руку поднял? Надеешься за спиной князя отсидеться? Ладно, если честь имеешь, то знаешь, где дела чести решаются. До встречи на Поле Брани. Пшел отсюда, — он смачно влепил повернувшемуся «быку» промеж лопаток.
Выйдя из корчмы Снорри и певец почти сразу же столкнулись с возвращающимся Торопом.
— Ох, и натворил же ты дел, — покрутил головой тот, едва выслушал короткий рассказ скальда. — Пошли быстрее, надо выбираться из города.
На их беду городские ворота оказались заперты.
— Эй, открывай, нам к нашей лодье срочно нужно.
— Не велено открывать, — раздался сверху сонный голос стражника.