В этот момент по высотке, где стояли взводы, и по оврагу начала бить немецкая артиллерия. Занимая оборону на другой стороне оврага, Стрекалов в последний раз увидел "полуторку". Она неслась через поле, напрямик, должно быть, надеясь выскочить на шоссе, которое - это выяснилось позже - уже было занято немцами...
- Прекрати, Семен! - сбрасывая оцепенение, повторил он. - Разберутся где надо! Чего ж самому торопиться на тот свет? Может, еще и помилуют...
Драганов рассмеялся. Сашке показалось, что он быстро трезвеет, на глазах превращаясь в совсем другого Семена - не того, что был в полку, и даже не того, который только что плакал пьяными слезами, а в третьего спокойного, трезвого, расчетливого и холодного, отгородившегося от Сашки стеной непонятной обиды. Не взглянув больше на Стрекалова, он взял у одного из убитых "шмайссер", деловито обследовал его карманы, переложил запасные "рожки" в свои, отстегнул флягу, попробовал содержимое...
- А я ведь понял: ты из-за меня остался. Все передал, что надо, хотел уходить, а тут я... Прости, если можешь.
Где-то недалеко хрустнула ветка. Семен взял автомат, вынул из кармана "лимонку".
- Ну вот и дождались. Захлопнули нас обоих. А вот и машина. Слышишь? Это за нами. Жаль, поторопились. Я ведь, честно говоря, рассчитывал тут в одну деревушку заглянуть... Что глядишь? Думаешь, если рябой, так уж никто и не любит! Любят, Саня. Да еще как любят-то! - Он расправил плечи, потянулся. - На минутку бы к ней! Перед смертью...
- Перестань ныть! - Стрекалов не на шутку разозлился. - Может, еще и Вырвемся. Бывало же не раз такое.
Драганов прислушался, потом осторожно выглянул наружу.
- Тихо чегой-то. Хуже нет - вот так... Хочешь, я тебе про нее расскажу? Про Глафиру?
- Не время, Семен.
- А другого не будет. Вот, значит, познакомились мы в сорок первом. Она нашу роту из окружения выводила. А после лесами вела... Короче, стали мы вроде как муж и жена. Потом она вернулась, мы дальше пошли. Как счас помню, говорю ей: "Прощай, Глафира Иванна!" А она мне: "Не говори так, Сема. До свидания..." Я опять свое, она в слезы...
- Семен! - Стрекалов поднял руку. - Давай попробуем. Вроде нет никого.
Драганов не ответил. Он молча раскладывал возле себя трофейные гранаты.
- Семен! - сказал Стрекалов. - Мы должны уйти, понимаешь?
Драганов молчал.
- Ты что? - Стрекалов толкнул друга в плечо. - Не слышишь?
- Слышу, - Семен впервые поднял глаза. - Я ведь все понимаю, Саня. Ты свое дело сделал, тебе можно и за медалью рвать, а для меня одно осталось... Ну, чего уставился? Не узнаешь?