На следующий день на смену прибыл караул из другой роты во главе с двухгодичником, который оказался намного педантичнее. Блинов был рад, что никаких происшествий не случилось и все объекты целы. Однако новый начкар (начальник караула) предъявил список замечаний, который содержал все те же, плюс еще какие-то, из которых наиболее возмутительным было отсутствие четырех капюшонов на плащ-накидках (ясно, что их и не было давно). Блинов попытался дать ему те же объяснения, но новый начкар их почему-то не принял. Он потребовал: на второй пост электрика тащи, дыру в заборе надо заделать (ну и что же, что люди ходят, дыру всегда заделывают), склад должен быть опечатан, уставы заменить, столы зачистить, капюшоны ищи где хочешь. Еще он сказал, что первый раз видит такого мудака.
Электрика старшина привел, другие недостатки устранять не стали, так как старшина сказал, что так было всегда и ничего страшного. Они вместе пошли на доклад к дежурному по части – комбату Блинова. Того, в свою очередь, меняет ротный этого X. Теперь эти два капитана объяснили Блинову популярно, кто он есть. В конце концов, комбат пообещал дыру заделать завтра, уставы частично заменить, по остальным недостаткам сошлись на том, их не исправишь.
В десятом часу вечера все вместе они пошли на доклад к начальнику штаба по прозвищу Мао Цзедун, или просто Мао, за сходство грушевидной головы и не только. Несмотря на договоренность, новый дежурный список замечаний вручил начальнику штаба. Тот был не в настроении – как всегда, выяснилось позже. После небольшой паузы он спокойно и вместе с тем зловеще спросил Блинова: «Тэщ лейтенант, вашу мать, вы какого… вместо несения службы там делали» (как оказалось, это было самое мягкое выражение). Почувствовав угрозу, Блинов стал лихорадочно соображать, что же можно ответить (потом он хорошо усвоил, что надо, стиснув зубы, молчать, ибо каждое твое слово будет стопроцентно использовано против тебя, как предупреждают в кино американские полицейские). К счастью, страх парализовал его мозг, и он не успел ничего придумать. Мао вскочил и начал орать. Орал минут пять, употребляя исключительно нецензурные (мягко говоря) выражения (начиная с командира роты они все виртуозно владеют командным языком). Из этого ора следовало, что Блинов, раздолбай (естественно, он использовал значительно более грубые эпитеты), проедал пять лет хлеб рабочих и крестьян (учился в университете), чтобы развалить Советскую Армию, и почти уже ее развалил. Закончил он в таком смысле, что этого мудака не менять, пока не сошьет капюшоны на плащ-накидки.