В восьмом классе зимой я поехал на каникулы в Ленинград. Эта поездка была для меня примечательной, хотя я до этого уже побывал там с родителями. Но на этот раз я впервые отправлялся в другой город один, на поезде дальнего следования.
Жил я у папиного приятеля на углу Мойки и Невского и был предоставлен самому себе. Так получилось, что одновременно в Ленинграде был и Булавко. Днем мы с ним вместе бродили по городу, а вечером ловили лишние билеты в БДТ на спектакли Товстоногова. Помню, мы посмотрели «Карьеру Артуро Уи» Брехта, «Горе от ума» и «Идиота».
Брехт оставил меня равнодушным: я воспринял пьесу как очередную антизападную пропаганду, да еще с реалиями из жизни американских гангстеров, про которых я ничего не знал. «Горе от ума» было слишком хорошо знакомо по школьной программе, и спектакль показался мне очень добротной реалистической постановкой с прекрасными актерами (Чацкого играл Юрский), но особо сильного впечатления не произвел. А вот «Идиот» – другое дело. Роман я к тому времени читал, но понял плохо, поверхностно, ведь он требует определенной душевной зрелости, жизненного опыта. Читая «Идиота», я не мог представить себе ни одного из его героев, но Товстоногов и два великих актера – Смоктуновский и Лебедев – объяснили мне роман. Для Андрея этот спектакль тоже был откровением, мы потом долго и подробно его обсуждали.
Впрочем, и в Ленинграде Булавко держал себя как обычно, и я все время должен был быть настороже: в любой момент он мог превратиться из приятного собеседника в злого шутника – и обратно. Эта пикировка мне даже нравилась, я многому научился в результате такого общения. У меня развилась быстрота реакции, готовность к внезапной смене тональности разговора, я освободился от излишней доверчивости, понял, как шуткой оборвать циника, пусть всего лишь показного. Со временем, однако, пикировка с Андреем потеряла остроту, стала казаться утомительной и скучной. Вскоре я перешел в математическую школу, у меня появилось множество новых знакомых, и наша дружба сама собою сошла на нет.
В одном классе с Булавко учился Никита Трушин. В отличие от Андрея, отношения с Никитой были у меня достаточно далекими, но о нем мне хочется рассказать отдельно.
Трушин был высокий, несколько сутулый молодой человек со странной наружностью, немного напоминавший Николая Гумилева. О нем ходили бесконечные слухи: говорили, что Никита, несмотря на свои пятнадцать лет, живет один, без родителей, в огромной квартире, где к тому же имеется коллекция оружия, холодного и огнестрельного. Я к этим слухам относился скептически, хотя атмосферу некой тайны, окружавшей Никиту, не мог не чувствовать.