Стены дворца опять содрогнулись от мощного раската грома. В этот момент Коннор снова поймал ее взгляд. Защищаясь, Мейри по привычке бросилась в нападение.
— А скажите, капитан Грант, вы всегда появляетесь в блеске молний и грохоте грома?
Он поклонился на английский манер, что еще сильнее уязвило Мейри.
— Только когда моего появления ждете вы.
Мейри невольно вспомнила о кинжале, привязанном к бедру, но с сожалением поняла, что не может убить его прямо на глазах у матери. С натянутой улыбкой она обратилась к Клер:
— Мне надо найти Колина.
— Прошу прощения, мисс Макгрегор, — произнес рядом с Мейри знакомый голос с безупречным английским выговором.
Да, вечер преподносил все новые неприятные сюрпризы. Мейри одарила любезной улыбкой Генри де Вера, сына графа Оксфорда. Тот поклонился обеим дамам. Мейри познакомилась с ним сразу, как только ее родственники прибыли в Уайтхолл. Молодой человек до тонкостей знал все, что происходит во дворце, и потому Мейри проводила в его обществе немало времени. Появись в Уайтхолле кто-нибудь из пресвитериан, Генри сразу бы проведал об этом. Однако в последнее время Мейри стало казаться, что они слишком часто бывают вместе. Юноша следовал за ней, как щенок за хозяйкой, и у нее почти не было возможности тайком навещать гостевые апартаменты, собирая сведения, ценные для отряда горной милиции.
— Я надеялся переговорить с вами до того, как уберут со стола, и пригласить вас на первый танец.
— Ну разумеется, лорд Оксфорд. — Мейри тотчас сообразила, как с его помощью отделаться от своих собеседников, и взяла юношу под руку. — Но помните: я знаю только один придворный танец — тот самый, которому вы меня научили.
— Тогда позвольте научить вас еще дюжине! — Лорд Оксфорд поднял взгляд на Коннора и дерзко положил ладонь на кисть Мейри. — Разумеется, если вы уже не дали обещание кому-нибудь другому.
Коннор ответил ему натянутой улыбкой и отступил с их пути.
— Сегодня она в вашем распоряжении.
Мейри хотелось как следует дать ему по щеке, а потом и себе. Почему его равнодушное разрешение отозвалось такой болью в груди? Она прекрасно знает, что он ее больше не любит. Черт возьми, ни один мужчина не способен помнить возлюбленную целых семь лет! Но неужели он действительно стал таким черствым?
— Если бы и дала… — Внутри у Мейри все кипело, но она заставила себя говорить самым сладким тоном, на какой только была способна. — …если бы и дала, капитан Грант лучше других смог бы понять меня, нарушь я свое обещание.
Ей хотелось убедиться, что укол достиг цели, хотелось причинить ему боль, отомстить за все слезы, выплаканные из-за него в подушку, но Коннор ответил ей светской улыбкой, словно был знаком со всеми уловками смертных и они его забавляли.